Есть событии, значение которых судьбоносно. Бесспорно, к таким относится катастрофа на Чернобыльской АЭС. 26 апреля исполняется ровно четверть века, как мирный атом, вышедший из-под контроля, принес беду, которую полной чашей испило население тогда еще единого могучего государства.

В эти дни о Чернобыле говорится много. 25-летие катастрофы — еще один серьезный повод для осмысления происшедшего. Этому был посвящен второй этап проходившей 14 ап­реля в Брянске под патронажем Союзного го­сударства международной научно-практичес­кой конференции «Чернобыль: 25лет спустя». Многие говорили, что наиболее содержательным на ней было выступление Губернатора Брянщины Николая Денина. Из его уст прозву­чало, что несколько ранее одному из чернобыльских аспектов, связанному с вышитой компенсации за утраченное жилье на пострадавшей территории, было посвящено заседание Счет­ной палаты Российской Федерации. Там главе региона также пришлось выступать. Что объединяло, а что отличало два этих выступ­ления — с этого вопроса началась наша беседа с Николаем Васильевичем.

— Вопрос, который рассматривался в Счетной палате касался только одного, но очень важного вопроса постчернобыльской жизни. К нему еще вернусь, а сейчас — о Чернобыле в гораздо более широком смыс­ле. О нем написано и сказано много всего и всякого. Сейчас можно нередко услышать, что государство оставило граждан один на один с бедой, что людям недоплачивают...

Не причисляю себя к большим знатокам проблем, вызванных катастрофой, руковод­ствуюсь, в первую очередь, статистикой, соб­ственными наблюдениями и выводами специ­алистов в этой сфере. Если опираться на ста­тистический материал, то нельзя не учесть, что с 1986-го по 2010-й годы в чистые районы об­ласти, другие районы России переселилось бо­лее 56 тысяч человек. Сами понимаете, они все не снялись в одночасье со своих родных мест и переехали на все готовое. Этому предшество­вала гигантская работа. Конечно, не вся эта ра­бота была организована по уму, много за все эти годы было всевозможных нарушений, зло­употреблений, не все средства использовались по назначению. Но что мы имеем, так сказать, в сухом остатке? На 2,3 миллиарда рублей, а это 30 процентов всего «чернобыльского» фи­нансирования, у нас в области введено в экс­плуатацию 900 тысяч кв. метров жилья, пост­роены школы на 7 с половиной тысяч учащих­ся, детские сады более чем на две тысячи мест, больницы, амбулатории, дома культуры и клу­бы. Построено 1 300 километров дорог, про­ложено 2 100 километров газовых, 350 кило­метров водопроводных и канализационных сетей, газифицировано 28 тысяч частных до­мов. Средства с начала 90-х годов шли и на аг­рохимические мероприятия, потом денежный поток иссяк, но с 2004 года финансирование на эти нужды возобновилось.

Сейчас в юго-западных районах области для организации производства продуктов питания, соответствующих установленным нормам радиационной безопасности, разра­ботаны новые технологии реабилитации сельхозугодий. Тем не менее, в трех десятках хозяйств плотность загрязнения — почти 12 кюри на квадратный километр, а на некото­рых участках — гораздо выше. Наша позиция состоит в том, что защитные мероприятия на загрязненных сельхозугодиях необходимы как минимум до 2050 года, для чего ежегодно требуется примерно 200 миллионов рублей.

— Скажите, сколько в напряжении нас бу­дут держать так называемые чернобыльские леса. Количество зараженного радиацией су­хостоя растет, по заключению специалистов, его уже накопилось около миллиона кубов. Ведь случись здесь крупный пожар — и вполне ре­альна перспектива второго Чернобыля.

— В прошлом сверхзасушливом году та­кая перспектива была более реальна, чем в предыдущие годы, хотя начеку надо быть всегда. Помните, сколько страхов нагнали экологи, некоторые ищущие скандала поли­тики, журналисты из-за того, что якобы в августе прошлого года загорелись чернобыльские леса? На самом деле в чернобыль­ской лесной зоне было 57 возгораний, каж­дое из которых, если бы не держали ситуа­цию под контролем, могло перерасти в круп­номасштабный пожар. К счастью, у нас было чем держать ее под контролем. Спасибо Ми­нистерству по чрезвычайным ситуациям, которое помогает в оснащении парка про­тивопожарной техники и оборудования.

— Однако при самой надежной охране опас­ного леса, все равно остается вероятность по­вторного заражения территории — мало ли что может произойти... Очевидно, нужен бо­лее радикальный способ нейтрализации угрозы.

— Мы этот способ видим в утилизации заг­рязненной древесины. У нас в области подоб­ного рода практика применяется — имею в виду уничтожение химического оружия под Почепом, Ясно, что утилизация огромного ко­личества зараженного сухостоя не под силу рай­ону, группе районов, одной области. Это дол­жно, на мой взгляд, стать общегосударственной задачей с участием Союзного государства. Эта задача могла бы решаться в рамках специаль­ной госпрограммы с предусмотренным финан­сированием, сроками реализации мероприя­тий и ответственностью ее участников.

— В своем выступлении на международной конференции вы упомянули синдром «жертвы Чернобыля» и сослались на данные исследований Института безопасного развития атомной энергетики Российской академии наук. Данные эти внушают оптимизм, который наверняка кому-то покажется не совсем оправданным. Ну вот, в частности, директор ИБРАЭ Леонид Большое говорит в недавнем интервью «Неза­висимой газете», что «технологическая авария неточными, зачастую ошибочными действия­ми людей превратилась в катастрофу нацио­нального масштаба». Одной из главных ошибок он видит то, что законодательно пострадав­шими в результате аварий признано колоссаль­ное количество людей — 8 миллионов. И далее сказано, что «таким образом миллионам людейпросто сломали судьбы. Появилась целая «кас­та» отверженных, законодательно обозначен­ных как пострадавшие в аварии. А ведь все они получили очень малую дозу радиации. Очень тя­желый отпечаток это «благое намерение» на­ложило на миллионы». Вторым неточным ре­шением руководитель ИБРАЭ видит массовое переселение с ломкой сложившегося социально­го уюгада. Не стоило, говорит он, паниковать. И еще. Данные Российского медико-дозиметри­ческого регистра свидетельствуют о един­ственном серьезном последствии аварии —раке щитовидной железы среди детей, подавляющее большинство которых были вылечены. Согла­ситесь, читать это после многолетних похо­ронных причитаний непривычно.

— Что была паника-то была. И как тут не согла­ситься. И ошибки были, и спекуляции. Меня само­го коробит, когда сталкиваюсь с чьей-то обречен­ностью, с попытками оправдать инертность Черно­былем. Так и хочется сказать: «Перестаньте опла­кивать себя — это не поможет».

Данные столичного института, которые приведе­ны, подтверждаются и Брянским клинико-диагно­стическим центром, через который ежегодно про­ходят десятки тысяч жителей юго-запада области. Их наблюдения однозначно говорят о том, что смер­тность в радиоактивной зоне чуть ниже, чем в це­лом по области. Уровень же заболеваемости превы­шает среднеобластной, но тому есть несколько объяснений, связанных, в первую очередь, с тоталь­ным медицинским обследованием населения, ко­торое и помогает выявить многие заболевания. К тому же на уровень заболеваемости влияет и тот са­мый синдром «жертвы Чернобыля», когда страх сильнее радиации. Обреченность, чувство неустро­енности часто приводят к вполне реальной опасно­сти — алкоголю, не щадящему уже никого. Что ка­сается рака щитовидной железы, то «чернобыльс­кие» дети заболевают им на Брянщине в три — три с половиной раза чаще, чем на других территориях. Но так как он выявляется на ранних стадиях, лечит­ся это заболевание эффективно. Моя позиция по Чернобылю такая: не паниковать, но и не расслаб­ляться.

— Еще одна каста, пораженная Чернобылем, — те, кто норовит, и делает это часто небезуспешно, осед­лать льготы. Пользуясь при этом и законодательны­ми дырами, и сребролюбием чиновников. Сейчас са­мый жгучий вопрос — как урезонить аппетиты тех, кто якобы сдает в чернобыльской зоне жилье, доби­ваясь за это умопомрачительных компенсаций. Из­вестно, что незадолго до конференции вы были учас­тником заседания коллегии Счетной палаты России, которая проверяла использование средств федераль­ного бюджета на выплату компенсаций. Насколько серьезна эта ситуация ?

—Только в прошлом году в списки на выплату было включено около двух с половиной тысяч человек на общую сумму почти 3 миллиарда 250 миллионов руб­лей. Более 70 процентов выплат осуществлялось по ре­шению суда. При этом, как правило, аппетиты пред­приимчивых заявителей были заоблачными: сто­имость квадратного метра сдаваемого жилья превы­шала стоимость его в элитных столичных микрорай­онах. По 125 тысяч рублей за квадратный метр. Мы предложили законодательно закрепить норму, кото­рая бы не давала права на получение компенсацион­ных выплат тем, чье жилье построено или реконстру­ировано после 1 января 2005 года. Предлагаем также при признании права на получение соответствующей компенсации руководствоваться средней ценой про­дажи 1 квадратного метра жилья на территории Брян­ской области.

Очевидно, что эти и другие меры сберегли бы большие средства, которые могли бы пойти на обеспечение жильем ликвидаторов. Сегодня в очереди на получение жилищных сертификатов — более 800 семей, почти половина из них — это уже вдовы ликвидаторов. Между тем темпы обес­печения их сертификатами падают год от года. В соседней Белоруссии, замечу, эта проблема уже решена.

— Если чернобыльская катастрофа сразу обрела международный статус, то стремительное наступ­ление отходов производства и потребления, это уже наша беда. Она, если ничего не предпринимать, попро­сту задушит природу, убьет нас. На Брянщине более 1200 предприятий, образующих отходы, которых скопилось уже более 11 тысяч тонн. Роспотребнадзор за последний год фиксирует с 6 до 22 процентов бакте­риального загрязнения. Может статься, что попа­дем еще в одну экологическую ловушку, не менее опас­ную, чем чернобыльская.

— ... если, как вы сказали, ничего не предприни­мать. Ясно, что мы сильно затянули с решением этой теперь уже острейшей проблемы. Сколько за пос­ледние десятилетия было клятв и обещаний пост­роить в Брянске мусороперерабатывающее пред­приятие. Сколько проходимцев, в том числе и от власти, погрели руки на этих обещаниях. Впервые за все последние годы недавно сделан реальный шаг в этом направлении — начато строительство пред­приятия, которое будет перерабатывать отходы из областного центра. Если ничто не помешает, то в этом году его запустим.

Каждый райцентр должен быть озабочен утили­зацией мусора. Более того, как обстоят дела с этим, должно стать одним из ведущих критериев оценки деятельности местных властей. Наряду с пополне­нием бюджета, расходованием бюджетных средств, созданием рабочих мест и другими важнейшими критериями.

Виктор ЧИСТЯКОВ