В нынешнем году заповедник «Брянский лес» отмечает 35-летие с момента своего образования. Толчком к его созданию стали «Письма с кордона», написанные учителем Новеньской школы Игорем Шпилен ком и опубликованные в газете «Брянский рабочий» в 1983 году. Именно с этих писем и началась история создания заповедника "Брянский лес". Письма нашли отклик не только у рядовых читателей газеты, но и у руководителей различных природоохранных организаций. В 1987 году заповедник был создан, а Игорь Петрович стал первым его директором и проработал на этой должности десять лет.

Письмо первое.

Во время поисков черных аистов мне пришлось побывать почти во всех лесных кварталах в треугольнике Белая Березка-Суземка-Трубчевск. Постепенно круг сузился до пяти квадратных километров — своеобразного островка старого леса, прижатого Конским болотом к Неруссе на границе Суземского и Трубчевского районов. Изучению этих пяти кварталов я отдал сначала студенческие каникулы. Но место оказалось столь необычным, что после окончания института я выбрал его для жительства.

Потом на кордоне поселились два Петра - Петр I и Петр II, собачка Юник и корова Марта. Петр I — это мой отец, Петр Никитич, лесник. Первым он называется потому, что ему на кордоне принадлежит абсолютная власть. Петр II — деревянное чучело в форме лесника. Наш сторож. Он стоит у затона на причале По сезону Петр I надевает ему фуражку или облезлую меховую шапку с кокардой. Петр II тоже наделен немалой властью: за кокарду его боятся все браконьеры и минуют кордон стороной. А как-то раз когда нас не было дома, один подвыпивший чухраевец до хрипа разговаривал с Петром II с противоположной стороны затона, требовал перевоз.

...Чтобы рассказать все о кордоне, не хватит даже целой газеты. Но будет достаточно описать то, что можно увидеть лишь из окна моей комнаты, чтобы убедиться: кордон — лучшее жилище в мире. Окно выходит на юг, к старой вербе и к широкому логу с ручьем в нем. Далее высится сосновый бор.

Весной вода затапливает лог, подходит к дому. Наступают суматошные дни и ночи. В эту пору если и проспишь рассвет, то все равно разбудят отраженные бегущей водой лучи поднимающегося солнца. Они играют на строганных досках потолка, заполняя янтарным светом всю комнату. За окном плещутся дикие утки, по раскисшим грядкам кивающей походкой разгуливает белый аист, а на вербу, тесня постоянных здесь скворцов и прочую птичью мелочь, иногда важно взгромождается цапля. Всю ночь буквально орут утки. Тогда я встаю. Полная луна висит над разливом. Лунная дорожка подходит к самому окну. Начинаю ругаться в форточку, и утки на всякий случай уплывают за вербу. Становится слышно, как за стеной журчит вода...

В начале лета на закатах от ручья по логу ползет туман. Сосновый бор на той стороне — словно на берегу молочного озера. Над «молоком» торчат верхушки ивняка, из «глубины» доносится кирканье коростелей. В июле в логу появляются стога. В солнечный день, когда солнце висит напротив, над логом хорошо виден воздух, даже отдельные потоки в нем.

В самые морозные ночи к дому подходит лисица. Следы ее тянутся из бора по логу к самому окну. Что ее привлекает? Свет? Приглушенные человеческие голоса? Тепло очага? А может быть, просто куры? Так нет, к сараю она не подходит. В лунные ночи я сижу без света, жду. Всю ночь ждать невозможно: в январе она тянется пятнадцать часов. Когда жду с вечера — лисица приходит под утро. Надумаю ждать под утро, встану рано — на сияющем под луной снегу уже отпечатана ровная цепочка свежих следов. Становится не по себе, когда вижу их. Представляете: спит человек, а в трех шагах от него за бревенчатой стеной стоит и смотрит в окно лисица...

Вот уже четвертый год я знакомлюсь с соседями по кордону и не могу пере­знакомиться. Вчера перевернул во дворе колоду, а из-под нее в траву метнулась ласка. Сегодня пишу эти строки, а у окна, под кустами сирени, шныряют болотные курочки-камышницы. Раньше я их здесь не видел. Завтра тоже обязательно замечу кого-нибудь.

Не скучно жить здесь без электричества, телевизора и дорог.