26 апреля 1986 года в 1.24 на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС произошла самая крупная авария в истории атомной энергетики. Все эти годы мы ощущаем на себе ее последствия. В этом году исполняется двадцать лет со дня тех трагических событий, коренным образом изменивших жизнь сотен тысяч людей. В течение этих лет многие ученые изучали последствия аварии. Сегодня появилась возможность дать оценку событий. Мы беседуем с кандидатом экономических наук ИБРАЭ (институт проблем безопасности радиационной атомной энергии) Ириной Леонидовной Абалкиной.

- Ирина Леонидовна, со времени Чернобыльской аварии прошло почти 20 лет. Каковы ее последствия в различных сферах жизни медицинские последствия, экологические, социально-экономические?

- Оценки ученых, разбирающихся в сути проблемы, на протяжении всего этого времени практически не менялись. Прогноз медицинских последствий аварии, касающийся прежде всего заболеваний щитовидной железы, был сделан еще в 1986 году, то есть фазу после аварии. Уже тогда стало ясно, что это будет одним из наиболее значимых последствий, и предположение подтвердилось через пять лет - были выявлены первые заболевшие. Одной из ошибок стало то, что не удалось оградить людей от воздействия радиоактивного йода в первые несколько недель после аварии.

Что касается экономических последствий аварии, радиационный фактор лег на Брянскую экономику и развитие сельских территорий тяжким грузом. Поскольку "сельскохозяйственная" авария, как ее назвал академик Алексахин, одновременно совпала с трансформацией нашей экономики, то отделить непосредственно аварию, ее последствия (если брать жизнь конкретного региона, скажем, Брянской области) и общие процессы в экономике достаточно сложно. Понятно только, что сельское хозяйство находится в стране в достаточно упадочном состоянии, на Брянщине, в сравнении с другими регионами, оно еще более убыточно.

С точки зрения оценок аварии вообще, сошлюсь на оценки, которые были оглашены на чернобыльском форуме. То воздействие, которое авария оказала на судьбы конкретных людей, конкретных регионов, намного больше, чем воздействие, которое она оказала на здоровье проживающих в них людей, во всей своей массе. То есть эта авария по своим социальным последствиям оставила очень глубокий след в самом обществе. Делалось одно, говорилось в разные годы разное, какие-то вещи были сделаны бессмысленные, какие-то очень полезные, какие-то, в силу неумения, просто глупые.

- Люди, оказавшиеся в так называемой "чернобыльской зоне" долгое время оставались как бы "прокаженными" для жителей "чистых" городов. Изменилась ли ситуация сейчас, спустя двадцать лет?

- Я думаю, что отношение изменилось несколько лет назад, когда наша экономика стала более жесткой. Могу сказать за Москву: там такой сумасшедший ритм жизни и так много людей, которые приезжают из разных концов страны, и там, на самом деле, можно затеряться, не обращают внимания, кто ты, откуда ты. Пять лет назад я приводила такой пример: когда стало развиваться частное предпринимательство, в Москве появились частные производители пельменей. И вот лучшие пельмени были от производителей из Брянска. То есть на самом деле, проблема продукции - это проблема региональная: в Москве никто не знает, что, извините, это Брянская, Орловская или другая какая-то область. Вкусный продукт, стоит хорошо - берут.

Что касается людей, которые чувствовали себя изгоями, я думаю, что это вина советского специфического общества и полное неведение населения. Сейчас о радиационных процессах люди информированы и мне кажется ситуация изменилась. Но жители загрязненных территорий, с кем мне приходилось общаться, в частности, белорусы, говорили, что они это ощущали на себе.

- Как изменилась динамика заболеваний, связанных с последствиями аварии на ЧАЭС?

- Доказано повышение заболеваемости щитовидной железы в этих районах, как следствие аварии, - это объективная картина, которая прогнозировалась. Но, хочу сказать, что даже если бы аварии и не было, то люди, предрасположенные к этому заболеванию, все равно бы болели, хотя, конечно, в меньшем количестве. Но, благодаря тому, что здесь достаточно хорошо поставлена именно профилактическая работа: выявляются не только те случаи, которые связаны с Чернобылем, но и те которые бы никто никогда не выявил без диагностики.

То, что происходит в других регионах, возьмем условно, Владимирскую, Новгородскую область - там никто щитовидную железу, никогда не проверяет. И когда человек, если вдруг заболевает, приходит к врачу, то оказывается, что помочь ему намного труднее. Если начать обследование щитовидной железы в других, незараженных районах, мы будем иметь так называемый эффект скриннинга: то есть как только пытаешься что-то выявить, выявляешь то, что никогда не было бы выявлено в противном случае.

Вот почему важна диагностика и выявление заболеваний на ранней стадии, когда болезнь если и нельзя предупредить, то можно лечить. И поэтому, когда я слышу от жителей юго-запада, что куда не придешь, в больницах лежат жители Красной горы, Злынки, Новозыбкова, я, на самом деле, радуюсь, потому что это значит, их заболевания выявили и стали лечить.

- Можно ли было избежать чернобыльской аварии?

- Отсутствие любого из двух факторов - ошибок персонала или конструкционных недостатков - позволило бы избежать аварии. Но в той социально-политической системе техногенные аварии были закономерны: ведь только для того, чтобы отрапортовать об очередном "успехе", крупные промышленные комплексы можно было вводить и эксплуатировать вопреки установленным правилам технической и экологической безопасности.

- Вы уже начали сотрудничество с РЧОО "Радимичи", и собираетесь совместно с ними организовать Музей Чернобыля. Считаете ли Вы перспективной эту идею?

- Да, поскольку Музей мыслится не как хранилище древностей, а как живой информационный центр. Люди будут иметь возможность найти нужную и важную информацию, факты, события. Ведь сейчас, по моему мнению, информированность о Чернобыле и его последствиях крайне низкая, особенно в среде молодежи. Музей - это с одной стороны сохранение, а с другой - некое развитие. Все когда-то становится историей, пусть находит свое отражение здесь.

- Спасибо за беседу.