Жила-была в Париже одна девочка лет семи, которую звали Валери. У нее была мама по имени Изабель и бабушка, которую звали Марианна. Маленькая Валери любила ходить в красной шляпке, поэтому ее часто звали Красной Шапочкой. Однажды мама сказала девочке: детка, только что звонила твоя бабушка; она заболела и не придет к нам на праздник; сходи к ней, пожалуйста, на бульвар Капуцинок, а то скоро Рождество, и отнеси ей баночку вишневого варенья и бутылочку сидра, которые она так любит! Валери накинула свое зеленое пальтишко и в красной шерстяной шапочке отправилась к бабушке.
По дороге она напевала детскую песенку «раз горошек, два горошек, у гороха нету ножек, залетел горох в нору и сказал «ведь я умру», тут бежала мышка, — оп! в ней горох теперь живет». Пока Валери приплясывала по дороге, пошел снег, да еще крупными хлопьями. «Надо же, и небо так побелело», — подумала она. Снежинки летели у Валери прямо перед глазами, летели медленно и не кружились. И тогда она увидела их по-другому — ей показалось, что каждая снежинка как свеча — можно было даже разглядеть крошечный белый огонек. Но в следующее мгновение снежинки привиделись ей просто огромными — и стало ясно, что никакие они не свечи, а какие-то древние старики, как изваяния, которые держат свечи. И все они смотрели в одну сторону, но в какую — Валери так и не поняла. Зачем-то она принялась считать этих огромных снежных старцев, и, когда досчитала до двадцати четырех, снег заметно поредел, и девочка увидела, что на ее пути стоит какой-то господин в сером. Даже шляпа на нем была серого цвета, но Валери решила, что она больше похожа на цилиндр. «Ты не замерзла, дитя?» — осведомился он. «Нет, нет, нисколько», — ответила девочка.
— Тебя, наверно, зовут Красной Шапочкой?
— Да, Вы откуда знаете?
— Она у тебя на голове, и, кроме того, я знаю о красных шапочках все!
— Вы продаете детские шапочки?
— Разумеется, нет. Я все знаю о девочках, которые их носят.
— И как же это..
— Это потому, что я волк.
— Волк? А, Вы, наверно, играете в детском театре!
— Нет, я играю в том же театре, что и ты, дитя.. И в этом театре меня все зовут мсье Волк..
— Ой, простите, мне надо идти — бабушка ждет варенья на Рождество..
— Я знаю. Давай я поведу тебя короткой дорогой, чтобы ты раньше вернулась домой к маме..
— Нет, что Вы, мсье. Моя мама предупредила меня, чтобы я не заговаривала с незнакомцами, и тем более никуда с ними не ходила!
— Да, твоя чудесная мама совершенно права. Но она говорила о незнакомцах, а мы с тобой знакомы!
— Но я ничего про Вас не знаю!
— Ты знаешь главное: я — серый Волк, а ты — Красная Шапочка. И потом, мы ведь уже познакомились сегодня.
— Это было не знакомство! Вы даже не знаете, как мое имя, а я не знаю Вашего!
— Знаю, дитя мое, знаю. Твое имя — Красная Шапочка, а мое — Волк.
— Но разве это имена! На самом деле меня зовут Валери.. А Вас.. Вас же не зовут по-настоящему мсье Волк..
— Ну что это за имя — Валери! Я бы мог назваться, к примеру, — le bon roi Henri (добрый король Анри): и что бы это изменило? Это все равно, что никакого имени нет! Разве с таким именем можно быть в сказке? А вот с именем Красной Шапочки или Волка — ты уже в сказке!
— Не понимаю Вас, мсье.. Мы же сейчас не в сказке!
— В сказке!
— Да нет же.. Мы сейчас в Париже, я иду к своей бабушке на бульвар Капуцинок..
— А разве Париж не может быть сказкой? И разве сказка не может происходить в Париже?
— Нет.. Париж — он настоящий, а сказка — она интересная, но ненастоящая..
— Это ты просто не бывала в настоящей сказке, мое дитя..
— А в ней можно побывать?
— О, нет, побывать в ней нельзя.. Ты уже в ней..
— Где??
— В сказке.
— Не может быть. Я же здесь, в Париже, я же не могу еще быть где-то в сказке.
— Еще где-то? Если только во сне, или придумаешь что-нибудь.. Все очень просто: ты здесь, в Париже, и ты здесь же, в сказке.
— Мсье, зачем Вы все это выдумываете! Я и вчера была в Париже, и позавчера, и год назад — и никакой сказки не было! Почему же сегодня она вдруг появилась?!
— О, если бы я только мог сказать.. Нет, сказка не появилась вдруг сегодня, она была всегда — просто тебя в ней не было. Бедное дитя, ты говоришь, что вчера была в Париже, и даже год назад! Вовсе не так, милая девочка, нигде ты не была — быть можно только в сказке! Ведь нельзя же быть не в сказке, а потом взять — и перейти в сказку, как будто перешел на другую улицу! Ни в коем случае! В сказке нет никаких «был», «не был», — там все только «есть».. В сказке не исчезают и не появляются, даже если исчезают и появляются..
— Какой Вы все-таки странный.. Говорите вроде бы человеческими словами, но я их не узнаю, словно впервые услышала.. В сказках, которые я читала, всегда происходили чудеса, а я уже давно живу в Париже с мамой — и никаких чудес не видела!
— Зато чудеса видели тебя! А ты, — ты просто смотрела в другую сторону.. А, может, зеркало в твоей комнате слишком пыльное..
— Тогда, мсье Волк, сделайте какое-нибудь чудо! Или покажите..
— Я тебе не фокусник! Сделать я не могу, а показать.. Хм, ты уверена, что увидишь, если я тебе покажу?
— Уверена!
— Так ты все-таки веришь, что ты в сказке?
— Почему я должна верить..
— Не надо вопросов! Как ты думаешь: мы сейчас стоим на месте, или движемся?
— Конечно, мы стоим на месте и разговариваем.
— А кто движется?
— Как кто: люди, автомобили, снег, облака..
— Все наоборот, милый ребенок! Это мы движемся вдоль людей, снега, облаков, а они стоят на месте как деревья.
— Но мы же не двигаем ногами!
— Для того чтобы ходить, — необязательно двигать ногами. Вот сейчас мы пойдем, а ногами двигать не будем, — уж поверь!
— Ну, хорошо же..
Тут мсье в сером снял свой цилиндр. И все еще шедшие редкие снежинки стали почему-то падать в цилиндр до тех пор, пока их совсем не стало. Не успела Валери удивиться, как снежинками стали и дома вокруг, и вывески на них, и облака в небе — они тоже все упали в цилиндр мсье Волка. «Сейчас он достанет из своей шляпы белого кролика», — подумала девочка. Но кролика не было. Стало похоже на сумерки, в которых вроде бы что-то видно, а вроде бы нет. Валери слышала людские голоса, и вообще — звуки были такими же, как всегда на парижских улицах. Только сами улицы то ли были, то ли не были, а людей не было видно вовсе. Девочка испугалась, и тогда мсье взял ее за руку, и сказал: я же обещал тебе показать короткую дорогу к бабушке, пойдем! Валери было страшно, и она согласилась пойти с ним, — тем более людей рядом не было. Они куда-то свернули, и стало еще темнее. Справа угадывался свет фонаря, но был ли это фонарь — нельзя было сказать. Что это? — подумала Валери, — какой-то проход между домами? Прошло немного времени, и они зачем-то остановились. И на глазах ребенка прямо из брусчатки стала расти гора! Она казалось очень большой, или это Валери стала маленькой? Валери увидела, как высоко, на уступе этой горы, лежит в гнезде голубое яйцо, и все дрожит. «Наверно, сейчас из него вылупится птица», — решила она. И вот, скорлупа разлетелась стремительно, словно от взрыва, и вместо птицы глазам девочки предстало малиновое.. яйцо? Оно было не круглое, а походило на пирамидку.. «И как это птичке не скучно сидеть в таком яйце?» — спросила себя Валери. В это время по пирамидке пошли трещины, как если бы она была невообразимо древней, как египетские пирамиды, — и в одно мгновение они упали, как старая кора, подняв много пыли. Через несколько минут Красной шапочке удалось увидеть зеленоватый цилиндр, который подскакивал и как будто прыгал по уступу — при этом он еще изгибался — точь-точь человечки в мультфильме! Валери стало смешно, но смеяться не получилось, потому что цилиндрик-яйцо подпрыгнул так высоко, что ударился о нависавшую над ним скалу, — вспышка света! — и его уже не было! А было белое небольшое яичко, совершенно круглое, и оно становилось то больше, то меньше. «Все-таки в нем птенчик, и он еле дышит, потому что хочет выйти оттуда, ему там очень тесно внутри», — догадалась девочка. Дальше произошло то, что удивило Валери еще сильнее: маленькое яичко, которое казалось твердым и плотным, стало таять, будто состояло изо льда, и, в конце концов, растаяло так, что даже воды не осталось! И никакого птенца, вообще никого!
«Мсье Волк, Вы видели это?» — прокричала она. «Видел, дитя мое, видел».
— Это так необычно.. что все это значит?
— Это значит сказка — не спрашивай «что»..
— Я думала, должен вылупиться птенец.. я бы его погладила.. а вылупилось ничто!
— Стало быть, птенец должен вылупиться только потому, что ты так подумала? Ты всего лишь маленькая девочка! Какие невиданные бедствия могут случиться с миром, если все, о чем думают маленькие девочки, будет действительно происходить! Ты же читала сказки?
— Читала..
— Вспомни, что там было, когда чьи-то желания тут же исполнялись.
— Плохо часто было..
— То-то и оно.. Стоит только кому-нибудь вообразить себя самым совершенным совершенством, и его желания потом постоянно приходится исправлять.. А порой и умереть придется.. Да все сказки об этом..
— Но я же ни о чем плохом не думала.. мне просто жалко, что птенчика нет..
— Птенчик есть.
— Но я же никого не видела!
— Ты и не могла никого видеть — это невидимый птенец.
— И куда он улетел?
— Он не летает «куда», он летает «зачем».
— И зачем он улетел?
— Ему лучше знать.
— Подождите, мсье Волк.. Мне кажется, Вы снова меня обманываете. Если птенец невидимый, то как Вы узнали, что он родился, раз его нельзя видеть?
— Как много вопросов задают дети.. Я просто знаю, как и где рождаются такие птенцы..
— Но откуда?
— В сказке всегда и все знаешь ниоткуда. До чего ты любопытна, Красная Шапочка! Это просто неприлично! Пойдем уже, а то мы опоздаем к бабушке, и она останется без варенья!
— В самом деле, что это я все говорю и говорю.. А все-таки, можно еще спросить?
— Что же еще..
— Откуда Вы знаете бабушку?
— Ну, тот, кто все знает о Красной Шапочке, должен же все знать и о ее бабушке?
— Да.. должен..
— И потом, как знать: может я и есть твоя бабушка?
— Нет! Вы никак не можете быть моей бабушкой, потому что моя бабушка — это мамина мама, а Вы не можете быть мамой моей мамы, потому что Вы еще не старый, и Вы — мсье..
— Подумать только, какие глубокие мысли подчас посещают тебя, дитя мое.. Да-да, ты права насчет мамы твоей мамы, я действительно не могу ею быть, но ты забыла, что мы в сказке..
— Но даже в сказках такого не бывает!
— Видимо, ты читала не те сказки или читала их неправильно.. Пойми, я знаю тебя очень давно, и сейчас я забочусь о тебе, чтобы ты попала на бульвар Капуцинок в этой темноте — чем я не твоя бабушка. Я даже часто представлял себя твоей бабушкой, — как я пою тебе колыбельную, готовлю завтрак, собираю в школу.. Я так живо себе это представлял, что до сих пор сомневаюсь, — то ли я мсье Волк, то ли я бабушка Красной Шапочки? И раз я веду тебя к твоей бабушке, то, значит, — веду тебя к себе? Может, все наоборот: твоя бабушка настолько живо представила себя Волком, что стала мной? Ты же сама сказала, что в сказках такое бывает!
— Минуточку! Я хорошо помню свою бабушку, — она никогда не представляла себя волком, и никогда не говорила о волках!
— Но мы же в сказке! Вдруг в этой сказке твоей бабушки вообще нет, и нет никакого бульвара Капуцинок?
— Как это? Ну я же есть, Париж есть, баночка с вареньем есть, бутылочка сидра есть, — а бабушки и бульвара — нет?!
— Я совершенно не понял, как из существования Парижа, варенья и сидра вытекает существование твоей бабушки и бульвара Капуцинок? Разве Париж не может существовать без твоей бабушки и бульвара? И если существует на свете варенье, так ли уж непременно нужно существовать твоей замечательной бабушке? Твоя бабушка прекрасно могла бы обойтись и без варенья с сидром, да и без Парижа, я уверен. Но как заботливая внучка ты решила утешить старушку — что ж, хорошо..
— Так моя бабушка существует здесь?
— Ох, как тяжело порой общаться с Красными Шапочками! Съесть тебя что ли?
— Нет, не надо! Да Вы же.. Вы же человек, а не волк — Вас только зовут мсье Волк.. Я хотела сказать.. Вы же не людоед.. Людоеды ведь бывают только в ска..
— Да, в сказках, которые ты читала, людоеды бывают..
— Моя мама объясняла, что на самом деле волк не может съесть бабушку и девочку, — он слишком маленький..
— Твоя умная мама попала в точку, только не в ту.. В сказках «на самом деле» никогда не бывает на самом деле.. И волк может съесть сколько угодно стареньких бабушек, а потом на десерт закусить их маленькими вкусными девочками. В сказке вообще ни в чем нельзя быть уверенным: тебе никогда не приходило в голову, например, что бабушка в сказке про Красную Шапочку, — это вовсе не бабушка, а просто название большого праздничного пирога? А Красная Шапочка — это небольшое пирожное с клубничным джемом наверху? И тогда выходит, что Волк просто наелся сладостей!
— А как же мама, которая послала Шапочку отнести пирожков к бабушке? И волк, который переоделся в бабушку?
— Стану я переодеваться в бабушку — что за глупость! Вот мама в сказке все это и придумала, чтобы оклеветать волка! Она просто готовила пироги на кухне и фантазировала, как делают многие мамы на кухне..
— Так, значит, волк не ел бабушку?
— Я же сказал тебе, непонятливое дитя, и ты все равно не веришь.. Волк давно уже ничего не ел.. Да и есть сегодня нельзя, пока не появятся звезды в небе..
— Почему?
— Потому что такой день.
— Какой? А, знаю! Как это я забыла о нем..
— Вот именно.
— Давайте тогда пойдем скорее к бабушке, а то еще опоздаем.
И они пошли, и темнота стала еще пронзительнее, будто забравшись в самые последние глубины сердца. И эти глубины сердца все-таки были Парижем, судя по привычным для Валери звукам. Ее испуг почти прошел, и вдруг она увидела, что мсье Волк смотрит на небо. «Что Вы там увидели?» — спросила девочка. «Это она», — уверенно сообщил Волк. «Кто?» — не поняла Валери. «Звезда!» Он показал рукой вверх, и Валери увидела яркую звезду, которая казалась сияющей птицей; от нее исходил лишь один луч, и он падал на них; Валери сразу стало весело: она почувствовала, что эта звезда светит только для них одних.. «А почему она кажется птицей?» — заинтересовалась она.
— Она и есть птица.. Точнее, птенец.. Тот самый, невидимый, рождение которого ты видела..
— А почему он сейчас виден?
— Настает тот день, когда он только и может быть виден..
— Так значит это..
— Наступило..
— Рождество?!
— Что же еще?
Валери не успела опомниться, как полился такой свет, словно светом стал весь Париж, вся Франция, весь мир. И она была у бабушки, и они пели праздничные песни втроем с мсье Волком. И колокола звонили на церкви, и люди внизу на бульваре были счастливы.. Тут мсье Волк собрался уходить. «Куда же Вы?» — хором спросили бабушка и Валери. «У меня еще очень много работы», — сказал мсье Волк и надел цилиндр..