Игорь Петрович Шпиленок - основатель и первый директор заповедника «Брянский лес», давний друг «Брянского рабочего». Блогер, лауреат конкурса Би- би-си «Фотограф дикой природы» и отечественного «Золотая черепаха», Шпиленок всегда интересен нашему брату-журналисту. Недавно интервью с ним опубликовал сайт Русского географического общества. Главная тема - борьба с браконьерами, которую много лет ведут Игорь Шпиленок и его близкие.

Педагог по профессии, Игорь Шпиленок выбрал заповедное дело, которому решил посвятить себя еще подростком. «У меня было любимое место в 6 км отпоселка Белая Березка на берегу Десны, в Брянском лесу. Как-то я пришел туда весной и залюбовался первоцветами между старыми дубами и соснами. Тогда я впервые пожалел, что эту красоту не видят мама и бабушка, и понял, что мне нужен фотоаппарат. Но пока мне купили камеру, первоцветы уже отцвели. Я целый год мечтал, как буду их снимать. Дождался весны, пришел туда и увидел трактора, которые таскали срубленные бревна. По остаткам первоцветов ходили траки гусениц. И в тот момент я себе пообещал, что попытаюсь снять хозяйственное ярмо с Брянского леса. Мне было четырнадцать лет», - рассказал он корреспонденту РГО.

После вуза Игорь поселился в лесу на кордоне и начал собирать материалы по созданию заповедника. Он уже тогда понимал, что фотография — это сильный инструмент. Поэтому много снимал. В 22 года опубликовал в «Брян­ском рабочем» благодаря Александру Тимофеевичу Нестику документальную повесть с фотографиями.

• Она была огромная, в десяти номерах, всю 4-ю страницу газета отдавала под эту повесть, и многие ее читали. Всероссийское общество охраны природы тогда проводило среди СМИ конкурс на лучшую публикацию по охране природы. Я занял первое место, как и газета «Брянский рабочий», опубликовавшая мою повесть. Руководитель Общества по охране природы приехал в Брянск, пришлось организовать целую экспедицию, чтобы до меня добраться, - говорит Игорь Петрович. Эта история дошла до первого секретаря обкома партии, и он очень помог группе энту­зиастов. Так, был создан «Брянский лес». В 27 лет Шпиленок стал его директором и проработал в этой должности 10 лет.

На первого директора заповедника ложится большая ответственность, потому что он закладывает традиции. Надеюсь, что мне это удалось. Очень помогал отец. Когда я отправился жить на кордон, он переехал ко мне и устроился лесником. Поддерживал меня в хозяйственном плане — мы корову завели, огород...

Когда образовался заповедник, меня обязали принять в штат всех людей, проживавших на его территории, такая была социальная защита. В их числе я взял на работу и отца. Получается, что не отец на меня повлиял как природоохранник, а я на него. Глядя на то, как идет дело, он увлекся, особенно борьбой с браконьерами, - вспоминает Шпиленок. - Сейчас отцу 84 года, но он до сих пор ежедневно ходит в лес своими старыми маршрутами, только уже не в заповеднике, а по его границе. Ревниво так следит, справляются ли с браконьерами молодые инспекторы.

• Много браконьеров в «Брянском лесу»?
• Уже много лет, как в самом заповеднике браконьерства нет совсем, наши инспектора охраны знают свое дело. А в период становления заповедника там промышляли целые браконьерские семьи. Лес – это ведь не только деньги, но и административный ресурс. В некоторые деревеньки местное начальство возило именитых охотников. Мне удалось быстро утвердиться, потому что я не стал ловить на браконьерстве простых трудяг, а занялся более «крупной рыбой».

На меня стали организовывать наезды. Я в ответ написал статью и опубликовал ее в газете «Советская Россия». Это был фурор — люди, о которых я писал, были уверены в своей безнаказанности, а тут пошли кадровые пере­становки. Первый секретарь обкома партии меня тогда пристыдил: «Ну, что ж ты так! Мы тебя поддерживаем, а меня из-за твоей статьи упрекают, что я веду плохую кадровую работу!» Но от сотрудничества не отказался.

• Мстить не стал за то, что вы по партийной номенклатуре проехались?
• Сверху мести не было, а вот со стороны людей, с которыми я входил в конфликт, была. Я тогда хотел купить дом за пределами заповедника. Присмотрел подходящий вариант, обсудил условия продажи, они меня не устроили. Но слух-то пошел, что я купил этот дом. И его сожгли. Именно поэтому я живу в кирпичном доме: учел опыт. Таких ситуаций было довольно много.
• Сложно было ловить браконьеров?
• Это было интересно. Их нужно было переиграть. Если выехать на моторной лодке, в форме, с оружием, все браконьеры разбегутся. Сейчас из- за сотовых телефонов еще сложнее: ты мотор завести не успел, а уже все на сто километров вокруг знают, что выезжает оперативная группа. Но и тогда надо было маскироваться.

Я любил изображать туриста — плыву на байдарке, посадил девушку с веслом, транзисторный приемник включил... Таких браконьеры не боятся, игнорируют, и можно брать их «тепленькими». А один раз решение проблемы мне невольно подсказала моя первая жена.

• Она тоже в заповеднике работала?
• Нет, она тогда работала в школе. Это сейчас стала сотрудницей «Брянского леса» - работает в отделе экологического просвещения заповедника. В то время писатель Георгий Метельский написал повесть «Черные ручьи» о создании заповедника. Он вывел меня в качестве литературного героя, точнее, троих — слишком много событий оказалось для одного персонажа. При этом он считал, что для сюжета главному герою необходима любовница: мол, очень энергичный образ, никто не поверит, что у него нет бурной личной жизни. Повесть опубликовали в журнале, и ее прочитала моя жена. В результате началось долгое следствие: она выясняла, что я делаю в лесу столько времени. Пришлось ей доказывать, что «Черные ручьи» - художественное произведение и я тут ни при чем.
• Как же это помогло в борьбе с браконьерами?
• У нас в заповеднике был один очень умный профессиональный браконьер, который грамотно собирал информацию. Ведь тут как: заповедник собирает информацию о браконьерах, а браконьеры собирают информацию об инструкторах. Он нас просто измотал: мы его ждали в одном месте, он в это время ловил рыбу в другом. Мы ставили две группы, а он оказывался в третьем месте. Мы все перекрывали - он вообще не приезжал.

Я узнал от своих осведомителей, что эфир заповедника прослушивается. И повел радиоигру, но не с ним, а с его женой. Дело в том, что он уезжал на браконьерство ночью, на период, когда начинает замерзать лед - в это время очень успешно идет лов рыбы на зимовальных ямах. И мы сумели создать у его жены впечатление, что он ездит не на рыбалку, а на любовные встречи. В результате жена закрыла его на десять дней под домашний арест. Послала в погреб за огурцами и заперла. Это, возможно, не самый законодательно верный способ бороться с браконьерами, но очень эффективный, как выяснилось...

Я всегда мечтал о Камчатке. Для начала поехал на две недели в Кроноцкий заповедник и остался там на пятнадцать лет. Камчатка - наименее измененный субъект РФ, там преобразовано человеком около 5% ландшафта. Огромная незаселенная земля, куда белые люди с огнестрельным оружием пришли всего 300 лет назад, так что у животных нет генетического страха перед человеком. Это последний рай на земле, где медведи, лисы и другие звери нас не боятся, не убегают — им уступать дорогу приходится.

Оказалось, там те же проблемы, что и в других заповедниках, - дефицит кадров. Когда я в 2004 году оказался в Долине гейзеров, разговорился с директором Кроноцкого заповедника. И в итоге он взял меня инспектором, сначала в ту самую Долину гейзеров. Потом я попросился в самые глухие места Кроноцкого заповедника, где людей вообще нет. Однажды год прожил вообще без цивилизации, среди диких животных. Сам одичал тогда.

...Следить, насколько в таком далеком месте соблюдаются законы, очень сложно. И в начале 2000-х там было оголтелое браконьерство, промышленное браконьерство, особенно на территории Южно- Камчатского федерального заказника, которая была относительно новой. Заготавливали икру, стреляли медведей на желчь, на мысе Травяной была частная гостиница, летали частные вертолеты. Камчатская элита подмяла под себя эту часть Камчатки, и сотрудники заповедника, включая директора, особых прав не имели. А территория-то федеральная.

Все это сильно било по имиджу заповедной системы. И Всеволод Борисович Степаницкий, который много лет бессменно руководил заповедной системой, предложил мне попробовать изменить ситуацию. Мой старший сын тогда работал начальником охраны заповедника «Курильский». И Степаницкий решил: «Тихон созрел для работы на Камчатке. Поручать эту миссию местному человеку нельзя, его просто растопчут». Тихона перевели на Камчатку на должность заместителя директора.

• Со стороны кажется, что «миссия невыполнима». Как же вы справились?

• Операция по разорению коммерческого браконьерства готовилась в тайне. Через руководство заповедника нельзя было действовать ни в коем случае. Моя жена, будучи директором природоохранного фонда, нашла деньги для экипировки оперативной группы. Мы собрали лучших оперативников из нескольких удаленных от Камчатки заповедников.Создали элитную группу по борьбе с браконьерством: взяли самых опытных, надежных и сильных духом.

Они приехали под видом богатеньких туристов. Ходили по озеру, знакомились с коррумпированными инспекторами и структурой в целом, обсуждали контракты. Такие, например, диалоги были: «Мы из Сочи, нам бы туда икорки родственникам отвезти». — «А сколько вам надо?» - «Ну, не везти же пару килограмм. Тонну». — «Тонны сегодня нет, но 600 кг есть. Пойдем, покажу. Вкусная». Им показывали тайники, давали икру на пробу и с собой еще банку... Через две недели на озере наши оперативники знали всю ситуацию.

А я в это время бегал по Петропавловску-Камчатскому, закупал для них форму, фонарики, спальные мешки и т.п. Их оружие лежало до поры в тайном месте. И вот наступил час X: Степаницкий организовал приказ министерства, они переоделись в форму и успешно провели операцию.

...С оперативной группой работал кинооператор, мой брат Дима Шпиленок. Он снимал происходящее, быстро монтировал, пересылал фильм, и его тут же показывали на двух-трех федеральных каналах. А там такие кадры: сотни килограммов изъятой икры, бросающиеся на инспекторов браконьеры... и уже ничего не утаишь. Мы все хорошо спланировали, и дело получилось очень резонансным.

• Тихон и дальше продолжил работу в Кроноцком заповеднике?
• Да, министерство назначило его директором, чтобы удержать завоеванные позиции. На самом деле второе оказалось сложнее, потому что там было столько заинтересованных лиц... Тихону угрожали, пытались устраивать провокации. Но мы все делали публично, у нас выходили телепередачи, публикации. Тихона поддержал бывший тогда министром природных ресурсов и экологии Трутнев, он даже сумел привезти в заповедник Путина, которого впечатлили медведи в огромном количестве и первозданная природа. Когда Кроноцкий заповедник поддержал Прези­дент РФ, наши противники поутихли.

Это была первая масштабная победа над коммерческим браконьерством, с которым сражаться очень тяжело. В 2016 году Тихон умер от онкологии, и его имя было присвоено Южно- Камчатскому федеральному заказнику, где такими усилиями при его руководстве удалось навести порядок. Теперь его дело продолжает его брат, мой второй сын Петр. К этому времени он успел поработать в оперативной группе.

• Подозреваю, что проблемы в Кроноцком заповеднике по-прежнему бывают?
• Конечно! Такая богатая природа, множество людей хотели бы контролировать эти ресурсы. Сотрудников постоянно ис­пытывают на прочность. Например, совсем недавно попытались оттяпать находящееся в центре запо­ведника Кроноцкое озеро, чтобы использовать его в рыбопромышленных целях. Там все время приходится вести баталии. Здоровья это не прибавляет, но характер закаляет хорошо.
• Ваши дети, наверное, с младых ногтей характер закаляли?
• Да, они же выросли в лесу, на кордоне. В десять лет уже помогали ловить браконьеров. Когда Пете, нынешнему директору Кроноцкого заповедника, было лет 12, мы поехали покататься на санях в охранной зоне заповедника. И нарвались на 11 охотников, девять из которых оказались сотрудниками местного райотдела милиции. Мы прервали им охоту, а они тут же сказали, что есть ориентировка: похожий на меня человек находится в розыске, и они должны немедленно меня арестовать.

• Неужели арестовали?
• Не получилось. Хотя у меня даже оружия не было, только фотоаппарат-мыльница. Зато была уверенность в себе и в собственной правоте. В результате состоялось 16 заседаний районного суда: судья был близким приятелем замначальника милиции, возглавлявшего эту группу браконьеров. Если бы их признали виновными, им бы пришлось уйти с работы. А до пенсии оставалось кому год, кому полгода... и судья начал всячески затягивать дело. Они за это время постепенно уходили на пенсию. Один вообще поехал в Чечню, остался на два срока, там ведь год за три шел - боевые действия. Вернулся оттуда орденоносцем. И закончилось тем, что все эти офицеры получили милицейскую пенсию. Только после 16- го заседания признали их вину. Как гражданским лицам, им угрожал всего лишь небольшой штраф.

Так Петя еще в детстве увидел, что мир устроен непросто. И сейчас, я думаю, он уже ничему не удивляется. Вот так формируется династия.

• Когда же вы находили время зверей и природу фотографировать, да еще и блог вести?
• Блог я всерьез начал вести, когда на год на Камчатке оказался. Там опять был наезд на за­поведник: группа кам­чатских товарищей нашла группу товарищей в Южной Корее, которые захотели инвестировать в строительство гидроэлектростанции в центре заповедника на реке Кроноцкой. И губернатор Камчатки под их влиянием написал письмо Трутневу, предлагая построить в заповеднике гидроэлектростанцию. Тогда директором заповедника был Тихон, он забеспокоился, поскольку эти люди получили поддержку «в верхах».

И я предложил поехать на эту реку, поселиться там и вести блог обо всем, что там происходит: о животных, вулканах, природе. Я решил, что постараюсь влюбить людей в эту местность. И если бы по- настоящему грянул гром, мы бы могли получить общественную поддержку.

Я поселился там чуть ли не в скиту, со спутниковой тарелкой. И начал ежедневно рассказывать о простодушном лисе Кузе, его подруге Кузине и лисе Алисе, с которой у них образовался любовный треугольник — целая санта-барбара была. О жизни другого лиса. Злодея Злодеевича, о медведе Робинзоне и медведице Суземке, о диком северном олене Соседе, о лосихе Машке. Я со всеми ними познакомился, жил как в раю – никто из животных от меня не шарахался, я их фотографировал и рассказывал людям об их жизни.

Что это сработало, стало ясно, когда я опубликовал печальную историю гибели Злодея Злодеевича: в первый день у поста было 200 тысяч прочтений, во второй - 300 тысяч и тысячи комментариев. С одной стороны, было тяжело, я лиса искренне любил. С другой, я понял, что у людей появилось отношение к этой местности, они увидели, что место уникальное и его нельзя разрушать.

К счастью, здравый смысл победил, и мне не пришлось привлекать эту тяжелую артиллерию. Министерство природных ресурсов объяснило тем людям, что строить гидро­электростанцию в центре биосферного заповедника – плохая идея. Не говоря уж о том, что она не несет никакой экономической выгоды: передача электро­энергии по такому релье­фу обойдется дороже, чем строительство этой ГЭС.

А я написал книгу о том, как там жил, назы­вается «Мои камчатские соседи», она уже шесть изданий выдержала...

• Петру легко было под­хватить дело, которым за­нимался Тихон?
• Он хочет служить при­роде по-настоящему. И де­лает все по максимуму, у него много задумок. Ему очень хочется продолжить дело брата, и он исполь­зует опыт Тихона. Кроме того, Петя любит эти ме­ста. Он же не сразу стал там директором, снача­ла работал в оперативной группе, исходил пешком Южно-Камчатский за­казник. Начинал с того, что отправился с груп­пой на 40 дней по север­ной границе заповедника. Это самое труднодоступ­ное место Камчатки, туда вообще нет дорог. Либо вертолет, либо пешком много-много дней. Если полетишь на вертолете, браконьеров не найдешь: они услышат гул, поймают переговоры вертолетчиков по радиосвязи, и все. От­сюда и многонедельные походы. К моменту воз­вращения оперативники группы теряли до 15 кг веса. Но, несмотря на все сложности, они приходи­ли с горящими глазами...

Мы бьемся за то, что мы любим. Потому и воз­никла идея влюбить лю­дей в обитателей реки Кроноцкой. Не любишь ты родину - не будешь жизнь отдавать за нее. Не любишь человека — оста­нешься равнодушен к его неприятностям. А любовь заставляет бороться.

(сайт rgo.ru)