Праздновали 60-летие сотрудника. Тост следовал за тостом. Юбиляр не пропускал ни одного. А точнее, «пропускал» после каждого. И когда пришёл черёд ответного слова и он, порозовевший, размягчённый, грузно поднялся над столом и жестом попросил тишины, сострадающе подумалось: да что же скажет теперь!..

А он сказал интересную и важную речь.

— Однажды наша часть после тяжёлых боёв получила передышку. Ночью пошёл с чего-то у нас душевный разговор. И кто-то вдруг сказал обо мне, что вот он, мол, самый молодой и потому самый необыкновенный, он и совершить должен что-то необычайное. «Ну что ж такое я должен совершить необычайное?» — спрашиваю. «Не знаем, но только обязательно должен совершить». Я подумал, подумал и говорю: «А, знаете, ребята, я совершу необычайное: останусь жив!» Ну, тут все подняли меня на смех. А шел сорок четвёртый год, немец сопротивлялся смертельно, изо всех сил. Бои приобрели, как говорилось тогда в сводках, ожесточённый характер. Я скажу: кровопролитный. Гибли бойцы как мухи. А связистам особенно доставалось под огнём. За нами охотились снайперы... И вот я говорю: «Останусь жив, спорим!» — и протягиваю руку. Один ухватился, а разбивать никто не хочет: пустое, мол, дело. Подошёл тут лейтенант: о чем спор? «Да тут вот...» — «А что? Если он так упорен в вере — останется жив. Я разобью!» И разбил... После всех их видел мёртвыми. А лейтенант, как и я, был тяжело ранен, да только, кажись, помер в госпитале... Я предлагаю тост: за веру в необычайное!

В этом виде моя заметочка была опубликована в газете. Прочитав её, наш юбиляр-пенсионер, Иван Алексеевич Гулин, нашёл меня в редакции и досказал то, о чём он почему-то счёл неуместным говорить за торжественным столом:

— А знаешь, я ведь тоже, можно сказать, был убит — умер в госпитале в Киеве. Очнулся в морге — темно, тишина, холод. Закоченел, едва шевельнулся, но чувствую — не закопали. Дозвался, вытащили…

Вот уж воистину:

Кто верит в жизнь, тот верит чуду

И счастье сам в себе несет...

Чудом было, что, пусть израненные, но наши редакционные фронтовики вернулись живыми и ещё долго продолжали сражаться за лучшую жизнь. Все они с великой охотой участвовали в субботниках на строительстве здания редакции по новому адресу — ул. Трудовой, 1. Построено же оно было на прибыли только одного года от деятельности газеты и издательства «Брянский рабочий». То есть не только завоёвано кровью, но и полито их потом.

В нём, в вестибюле первого этажа, к одной из годовщин Дня Победы была установлена мемориальная доска. А на ней — врезаны, казалось, на веки вечные, имена журналистов, не вернувшихся с фронтов. При Ельцине здание было отчуждено в пользу государства, и редакция могла лишь арендовать в нём помещения. Когда при губернаторе-сидельце здание у редакции отобрали напрочь, в нём кто только ни поселился. И первым шагом их было удаление с глаз долой мемориальной доски. Она слишком напоминала о тех, чьей пролитой кровью обеспечено их благополучие.

Увы, помещений в этом здании не вернули даже в качестве подарка к 100-летию газеты, являющейся, безусловно, культурно-историческим достоянием Брянского края. А к нынешнему Дню Победы редакция и вовсе оказалась выселенной даже из здания, заблаговременно с её участием построенного по соседству. Но сегодня уже нет в живых ни единого из газетчиков, ветеранов Великой Отечественной.