«Как ни грустно в этом непонятном мире,
он все же прекрасен…»
(слова И. Бунина на мемориальной доске
в его честь на Поварской ул. в Москве)
22 октября с.г. великому русскому поэту и писателю И.А. Бунину исполняется 150 лет! Хочу напомнить, что президент России Владимир Путин подписал указ о праздновании в 2020 году 150-летнего юбилея Ивана Алексеевича Бунина, отметив тем самым выдающийся вклад писателя в отечественную и мировую культуру.
Чтобы избежать излишних повторов, в дальнейшем я буду иногда применять к нашему сегодняшнему герою сокращение – И.А.Б.
Друзья - книголюбы! А вы знаете, что орловчане многие годы считают нашего великого поэта Ф. Тютчева своим земляком на основании того, что когда-то Брянщина входила в состав Орловской области! Так не считать ли и нам Ивана Алексеевича Бунина – великого русского поэта и писателя – своим земляком, который провёл не один год в этой самой общей тогда с нами области?!
Да ведь и сама природа среднерусской полосы, прекрасные описания которой так замечательно удавались поэту, схожи: что на нашей Брянщине, что на Орловщине, что в Ельце, что в Воронеже, откуда поэт был родом. И сейчас, в эти осенние октябрьские дни, ну как не вспомнить эти классические бунинские строки, строки – на века:
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.
Березы желтою резьбой
Блестят в лазури голубой,
Как вышки, елочки темнеют,
А между кленами синеют
То там, то здесь в листве сквозной
Просветы в небо, что оконца.
Лес пахнет дубом и сосной,
За лето высох он от солнца,
И Осень тихою вдовой
Вступает в пестрый терем свой.
А помните слова известной песни: «И носило меня, как осенний листок. Я менял города…». Вот так было и у Бунина. И, действительно, в его жизни было много всего: много странствий, много перемен деятельности, много встреч и расставаний...
Иван Алексеевич родился 22 октября 1870 года в Воронеже. В четырёхлетнем возрасте Бунин вместе с родителями переехал в родовое поместье на хутор Бутырки Елецкого уезда. Учёба в гимназии в Ельце завершилась для Ивана Алексеевича зимой 1886 года. В январе 1889 года издатель «Орловского вестника» Надежда Семёнова предложила Бунину занять в её газете должность. В 1892 году Иван Алексеевич переехал в Полтаву. В январе 1895 года поэт, оставив службу в Полтаве, впервые приехал в Петербург. Писатель Николай Телешов называл Бунина непоседой – он не умел долго задерживаться на одном месте, и письма от Ивана Алексеевича приходили то из Орла, то из Одессы, то из Ялты…. В 1910-х годах Бунин и его жена Вера Николаевна Муромцева много путешествовали – они побывали в Египте, Италии, Турции, Румынии, посетили Цейлон и Палестину. … Но, где бы он ни был, Россия, его небогатая, неуютная, но любимая всегда, оставалась в его сердце. И недаром в своём самом первом опубликованном стихотворении «Деревенский нищий» поэт замечает:
Он заснул… А потом со стенаньем
Христа ради проси и проси…
Грустно видеть, как много страданья
И тоски и нужды на Руси!
Бунин был дворянином по происхождению, однако его образ жизни – особенно в молодости – оказался сродни разночинскому. Рано покинув родительский дом (и до конца жизни не обретя собственного), он привык рассчитывать только на себя. В течение многих лет его пристанищем были съёмные углы, меблированные номера, гостиницы – он жил то в «Столичной», то в «Лоскутной», то в деревне, то на квартирах у друзей. В частных беседах писатель признавался, что с юности его терзали «противоречивые страсти». Поэтесса Ирина Одоевцева предполагала, что и необузданный нрав, и способность к героическим поступкам во многом определялись его наследственностью: «нервность он получил… не только от отца-алкоголика, но и от мученицы матери».
…Когда в советские времена я преподавал литературу в брянских школах, произведения И. Бунина были ещё, по сути, под запретом…Виной тому, конечно, его отъезд за границу в эмиграцию. И, особенно, из-за его ярко выраженного неприятия Октябрьской революции 1917 года, которое он так ярко отобразил в своих легендарных и на много лет запрещенных в СССР «Окаянных днях».
Октябрьские события семнадцатого года писатель встретил в Москве – вместе с Верой Николаевной Муромцевой он жил в доме № 26 на Поварской улице с осени 1917-го вплоть до следующей весны. Дневник, который Иван Алексеевич вёл в 1918-1920-х годах, стал основой для его книги «Окаянные дни», названной исследователями значимым документом переломного времени. Категорически отказавшись принимать советскую власть, Бунин в своих записях фактически полемизировал с написанной в 1918 году блоковской поэмой «Двенадцать». По словам литературоведа Игоря Сухих, в те дни, когда «Блок услышал музыку революции, Бунин – какофонию бунта».
Недавно, в ходе подготовки этого материала, я побывал в Москве, был у дома № 26 на Поварской улице в районе Арбата. На этом доме теперь установлена красивая мемориальная доска. Вот видеосюжеты об этом: https://youtu.be/aCY8kRM1CRM
Я стоял напротив этого дома, понимая и сожалея о том, что именно отсюда И.Бунин уехал из России. И как оказалось – навсегда…
https://youtu.be/SMOLRkjMa-k (у дома на Поварской)
Да, И.А.Б. отверг Временное правительство и его лидеров, но решительно не принял и большевиков. В мае 1918 года он покинул красную Москву…
Горько отразилось последующее за этим бездомье и безденежье в творчестве писателя:
У птицы есть гнездо, у зверя есть нора.
Как горько было сердцу молодому,
Когда я уходил с отцовского двора,
Сказать прости родному дому!
У зверя есть нора, у птицы есть гнездо.
Как бьется сердце. Горестно и громко,
Когда вхожу, крестясь, в чужой, наемный дом
С своей уж ветхою котомкой!
… Только спустя почти полвека, уже посмертно, в нашей стране к Ивану Алексеевичу Бунину пришло истинное признание, подтверждением которому явилось собрание сочинений поэта и писателя в 9-ти томах, вышедшее из печати в 1965 году. Как сложно и долго, буквально по одному темно-бордовому тому, добывал я в те времена всеобщего книжного дефицита это издание!
И, между прочим, два тома в этом собрании сочинений полностью отдано под бунинскую поэзию!
Многие абсолютно неправильно считают И.А.Б. только писателем. Поэтому необходимо всегда помнить, что Иван Алексеевич всю жизнь считал себя, прежде всего, поэтом, а уже потом прозаиком.
Советую всем обязательно прочитать вступительную статью А. Твардовского к этому девятитомнику, где он совершенно точно замечает особенности бунинской поэзии: «Я не знаю ни у кого из русских – поэтов, такого неотступного чувства возраста «лирического героя», – он как бы не сводит глаз с песочных часов своей жизни, следя за необратимо убегающей струйкой времени. Все ценнейшее, сладчайшее в жизни он видит, только, когда оно становится воспоминанием минувшего».
И тебя так нежно я любил,
Как меня когда-то ты любила…
Все как было.
Только жизнь прошла…
Действительно, поэзии Бунина в высшей степени присуще постоянное стремление найти в мире «сочетанье прекрасного и вечного», обрести желанную непреходящесть, укрепиться хотя бы в чувстве вселенского и, так сказать, всевременного единства жизни, слиться с этим единством, раствориться в круговороте природы, в смене бесконечной чреды веков.
Пройдет моя весна, и этот день пройдет,
Но весело бродить и знать, что все проходит,
Меж тем как счастье жить вовеки не умрет…
В напряженном самовнушении этого чувства слияния отдельного, личного существования с «вечностью» и «бесконечностью» поэт обращается к образам древности, видит свое «я» обогащенным тысячелетиями, сохранившими на слое пыли в древнеегипетской гробнице следы человеческой ноги…
Счастлив тот, кто жизнью мир пленяет.
Но стократ счастливей тот, чей прах
Веру в жизнь бессмертную вселяет
И цветёт легендами в веках!
Смерть и любовь – почти неизменные мотивы бунинской поэзии в стихах и прозе. Любовь – причем любовь земная, телесная, человеческая – может быть, единственное возмещение всех недостач, всей неполноты, обманчивости и горечи жизни. Но любовь чаще всего непосредственно смыкается со смертью и даже как бы одухотворена ее близостью в своей краткости и обреченности.
Я – простая девка на баштане,
Он – рыбак, веселый человек.
Тонет белый парус на Лимане,
Много видел он морей и рек.
Говорят, гречанки на Босфоре
Хороши… А я черна, худа.
Утопает белый парус в море –
Может, не вернется никогда!
Буду ждать в погоду, в непогоду…
Не дождусь – с баштана разочтусь,
Выйду к морю, брошу перстень в воду
И косою черной удавлюсь.
P.S. Баштан – то же, что бахча; поле, на котором, как правило, выращиваются арбузы, дыни, тыквы.
Только самого раннего Бунина коснулись влияния современной ему поэзии. В дальнейшем он наглухо отгораживается от всяческих модных поветрий в поэзии, держась образцов Пушкина и Лермонтова, Баратынского и Тютчева, а также Фета и, отчасти, Полонского, но оставаясь всегда самобытным.
Конечно, неверно было бы думать, что он так-таки ничего и не воспринял в своем стихе от виднейших поэтов его времени, которых он всю жизнь ругательски ругал, оценивая всех вкупе и как бы не видя разницы между Бальмонтом и Северяниным, Брюсовым и Гиппиус, Блоком и Городецким.
Со многими современниками у него были не самые радужные отношения! Дворянин, сноб и эстет, он презирал почти всех писателей-современников. В своем дневнике он оставил о них весьма своеобразные (мягко говоря!) отзывы, которые давно уже стали интернет-мемами.
С Маяковским Бунин столкнулся еще до революции, и уже тогда определил его для себя как нахального типа.
Пролетарскому писателю Горькому Бунин уделил в мемуарах немало ехидного внимания. Особо подчеркивал лукавство и притворство того. А еще обвинял в намеренном коверкании речи. И в откровенном графоманстве, мол, писал Горький немыслимо много и плохо.
Да, конечно, наш сегодняшний юбиляр был ко многим из современников излишне резок и несправедлив, хотя какие-то отличительные черты отмечал в них при этом очень метко. К слову сказать, были и писатели, творчество которых поэт ставил очень высоко: среди них, Лев Толстой, А. Чехов, А. Куприн…
Бунина нельзя не любить и не ценить за его строгое мастерство, за дисциплину строки – ни одной полой или провисающей – каждая как струна, – за труд, не оставляющий следов труда на его страницах.
Именно у Бунина призывал молодых авторов учиться поэтическому мастерству А. Твардовский.
У Ивана Алексеевича Бунина много строк, посвященных назначению поэта и поэзии. Особенно мне нравится вот это блестяще отточенное стихотворение:
На высоте, на снеговой вершине,
Я вырезал стальным клинком сонет.
Проходят дни. Быть может, и доныне
Снега хранят мой одинокий след.
На высоте, где небеса так сини,
Где радостно сияет зимний свет,
Глядело только солнце, как стилет
Чертил мой стих на изумрудной льдине.
И весело мне думать, что поэт
Меня поймет. Пусть никогда в долине
Его толпы не радует привет!
На высоте, где небеса так сини,
Я вырезал в полдневный час сонет
Лишь для того, кто на вершине.
Конечно, помимо всего прочего И.А.Б. навсегда останется во всех поэтических энциклопедиях благодаря тому, что именно он был ПЕРВЫМ РУССКИМ НОБЕЛЕВСКИМ ЛАУРЕАТОМ В ОБЛАСТИ ЛИТЕРАТУРЫ! А сколько ещё у него за его долгую жизнь было наград и званий!
В начале 1901 г. в московском издательстве «Скорпион» вышел поэтический сборник «Листопад» – итог недолгого сотрудничества Бунина с символистами, принесший автору в 1903 г., наряду с переводом «Песни о Гайавате», Пушкинскую премию Российской Академии Наук.
Осенью 1909 г. Академия наук присудила И.А. Бунину вторую Пушкинскую премию за книгу «Стихотворения 1903-1906», а также за перевод драмы Дж. Байрона «Каин» и книги Лонгфелло «Из золотой легенды» и избрала его почетным академиком Российской Академии наук по разряду изящной словесности. Изящная словесность – это словосочетание, как никому другому, походит именно И. Бунину!
Максим Горький совершенно верно когда-то сказал: «Выньте Бунина из русской литературы, и она потускнеет, лишится радужного блеска и звёздного сияния его одинокой страннической души».
А в одном из искренних писем тот же Горький чётко и ясно указал бунинское место в отечественной поэзии: «Вы только знайте, что Ваши стихи для меня – праздник… Я люблю читать Ваши вещи, думать и говорить о Вас. В моей очень суетной и очень тяжелой жизни Вы – м.б., и даже наверное – самое лучшее, самое значительное. Знали бы Вы, с каким трепетом читал я ….с каким восторгом вот эти стихи. Ведь Вы для меня великий поэт, первый поэт наших дней….»
Многие годы, ещё с молодости, Бунина связывала тесная дружба с замечательным писателем Александром Куприным. Так вот, именно Куприн оставил следующий отзыв о поэзии И.А.Б.: «Тихая, мимолётная и всегда нежно-красивая грусть, грациозная, задумчивая любовь, меланхолическая, но лёгкая, ясная «печаль минувших дней» и, в особенности, таинственное очарование природы, прелесть её красок, цветов, запахов – вот главнейшие мотивы поэзии г. Бунина. И надо отдать справедливость талантливому поэту, он с редкой художественной тонкостью умеет своеобразными, ему одному свойственными приёмами передавать своё настроение, что заставляет впоследствии и читателя проникнуться этим настроением поэта и пережить, перечувствовать его».
Литератор всегда оставался верен один раз и навсегда найденному стилю – четкому, сдержанному, гармоничному. Кажется порой, что язык его сух, однако как удивительно точно передает он и красоту природы, и боль любви, и переживания о жизни… Состояние души автора – вот что впитала в себя лирика Бунина. Ее философичность, лаконизм и изысканность не оставляли равнодушными и читателей, и многих его коллег-литераторов, и критиков, восхищавшихся способностью Ивана Алексеевича чувствовать и передавать слово. О его чувстве языка и великом мастерстве говорили повсеместно.
«Стихи Бунина – лучшее, что создано русской музой за несколько десятилетий – писал В. Набоков в рецензии на «Избранные стихи Ивана Бунина» (1929). – Когда-то, в громкие петербургские годы, их заглушало бряцание модных лир; но бесследно прошла эта поэтическая шумиха… и только дрожь одной лиры, особая дрожь, присущая бессмертной поэзии, волнует, как и прежде, волнует сильнее, чем прежде, - и странным кажется, что в те петербургские годы не всем был внятен, не всякую душу изумлял голос поэта, равного которому не было со времён Тютчева».
И, кстати, опять аналогии с Тютчевым!
…Бунинская последняя – поздняя любовь сродни такой же тютчевской: у его предшественника – Фёдора Ивановича это была Елена Денисьева – воспитанница Смольного Института благородных девиц в СПб. А у самого И. Бунина была грустная история любви гениального поэта к женщине, которая в результате предпочла ему другую женщину... Кто знает, что чувствовал 56-летний Бунин, полюбив молодую женщину – Галину Кузнецову – на 30 лет его моложе?
То чувство было похоже на солнечный удар, на накат внезапно высоко поднявшейся волны… Впрочем, довольно скоро разбившейся о скалы. Это было закономерно. Иначе и не могло быть. Вот только смертельный разбег волны длился ни много ни мало: четырнадцать лет!
О «неприлично-бурном романе» Бунина и Кузнецовой вскоре уже судачил весь эмигрантско-светский Париж. «На орехи» в этих пересудах доставалось всем: и седовласым друзьям совсем потерявшего голову писателя, и жене его, милой Вере Николаевне Муромцевой-Буниной, допустившей такой неслыханный скандал и безропотно принявшей всю двусмысленность своего положения.
Когда Галю познакомили с Буниным, ей было 26 лет, Бунину – 56. Кузнецова немедленно рассталась с мужем и сняла в Париже квартиру, где и встречалась с любимым. Когда встречи урывками стали невыносимы – о расставании с женой писатель и не думал - Бунин пригласил Галину на виллу «Бельведер» в Грасс в качестве ученицы, нимало не заботясь о том, как воспримет её появление там верная жена Вера Николаевна Муромцева. Так началась странная и всеми осуждаемая жизнь втроём: Бунин, Муромцева и Кузнецова. Впрочем, это мы уже проходили в рамках подобного союза: Маяковский – Осип и Лилия Брики…
Как каждый большой писатель, Бунин много думал о счастье. Ждал его, искал и когда находил, то щедро делился им с людьми. В этом смысле очень характерны две бунинские строфы:
О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. Может быть, оно –
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
В бездонном небе легким белым краем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним... Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.
Были ли у поэзии Бунина ученики и последователи? Конечно, были! Яркий пример, по-моему, строгая классическая манера написания стихов Анной Ахматовой. В некоторых её стихах явно прослеживается влияние И. Бунина, в ряде из них она вторит ему и развивает его мысли.
Возьмём одно из самых известных бунинских стихов «Слово»:
Слово
Молчат гробницы, мумии и кости,–
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.
И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный – речь. (1915)
А теперь сравним эти строки со следующими, ахматовскими:
Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор – к смерти все готово.
Всего прочнее на земле печаль
И долговечней – царственное слово.
Вы видите, как тема, затронутая И. Буниным ещё в 1915 году, развивается А. Ахматовой ровно 40 лет спустя – в 1945 г.
Бедность и отсутствие хоть как-то налаженного быта преследовали всю заграничную жизнь поэта. Бунин однажды записал в те годы в своем дневнике: «Да, вот мы и освободились от всего – от родины, дома, имущества… Как нельзя более идёт это нам, и мне в частности!»
Через несколько лет Вера Николаевна Муромцева-Бунина – его жена – запишет уже в своём дневнике: «Кризис полный, даже нет чернил – буквально на донышке, да и полтинночки у меня на донышке».
Много мест сменил И.А.Б. за время пребывания за границей, и носило его, как осенний листок: в Турцию, в Болгарию, потом, уже напоследок, в течение 30 лет жизни были французские города: Париж, Амбуаз, Грас….
…Умер он во сне с 7 на 8 ноября 1953 года в Париже, здесь и похоронен. Последняя запись в дневнике И. Бунина гласит: «Это все-таки поразительно до столбняка! Через некоторое, очень малое время меня не будет – и дела и судьбы всего, всего будут мне неизвестны!»
На могиле Бунина вполне можно было бы выбить его пронзительные строки, написанные ещё в далёком 1906 году:
Ты мысль, ты сон. Сквозь дымную метель
Бегут кресты – раскинутые руки.
Я слушаю задумчивую ель –
Певучий звон... Все – только мысль и звуки!
То, что лежит в могиле, разве ты?
Разлуками, печалью был отмечен
Твой трудный путь. Теперь их нет. Кресты
Хранят лишь прах. Теперь ты мысль. Ты вечен.
И вот сейчас, когда я думаю и пишу о нём, в памяти моей всё встают и встают душевные строки этой знакомой песни:
Я в весеннем лесу пил берёзовый сок,
С ненаглядной певуньей в стогу ночевал…
Что имел -– потерял, что любил – не сберёг,
Был я смел и удачлив, а счастья не знал.
И носило меня, как осенний листок.
Я менял города и менял имена,
Надышался я пылью заморских дорог,
Где не пахли цветы, не блестела луна.
И окурки я за борт бросал в океан,
Проклинал красоту островов и морей,
И бразильских болот малярийный туман,
И вино кабаков, и тоску лагерей…
Зачеркнуть бы всю жизнь
и с начала начать,
Прилететь к ненаглядной певунье моей!
Да вот только узнает ли Родина-мать
Одного из пропавших своих сыновей?
Так и кажется, что каждая строка из этого стиха, написанного в 1954 году, очень подходит и ему – умершему 8 ноября 1953, в Париже….
Ведь всё так и было в его жизни: и носило его, как осенний листок, и была в его жизни ненаглядная певунья, и что имел он в России – потерял, а что любил – не сберёг, и признала его Родина-мать – одного из пропавших своих сыновей – лишь спустя полвека. Жаль, что признала только лишь посмертно…
И, в заключение, ещё одно моё небольшое видео, сделанное у памятника поэту на той же Поварской улице в Москве: https://www.youtube.com/watch?v=eAnEBdiekXg
А теперь та самая песня, будто бы посвященная его памяти…
«Я в весеннем лесу» – https://www.youtube.com/watch?v=XTdVyVcbEdM