Николай Андреевич Тютчев, родной дед поэта, удостоился попасть в историю не только благодаря своему великому внуку, до рождения которого он даже не дожил. У секунд-майора Тютчева были основания рассчитывать на признательность современников и потомков. Еще в капитанском чине этот офицер стал известным своим романом с Дарьей Николаевной Салтыковой.
Молодая 25-летняя вдова гвардии-ротмистра Дарья Николаевна Салтыкова была женщиной богатырского сложения, с мужеподобным голосом, пылким темпераментом, грубой и садистски жесткой. Пользуясь влиятельными родственными связями, она безнаказанно уничтожала своих крепостных, особенно женщин.
Однажды, объезжая владения, она услышала выстрелы в своем лесу. Это ее удивило, так как, зная ее характер, соседи не осмелились бы на такое. Слуги бросились ловить браконьера. Им оказался молодой дворянин, инженер Николай Тютчев. Капитан Тютчев занимался межеванием земель и проводил топографическую съемку местности к югу от Москвы, по Большой Калужской дороге. Вот почему для холостого офицера его роман с Дарьей Салтыковой стал походно-полевым и служебным одновременно. Судя по всему, Николай Андреевич был весьма образованный для своего времени человек, т.к. для того, чтобы заниматься межеванием земель, надо было обладать не только специальными знаниями, но и умением преодолевать постоянно возникающие конфликтные ситуации.
Его увели в плен в усадьбу Салтычихи, которой он понравился. С этого времени Тютчев становится любовником Салтычихи. Поначалу она относилась к нему, как к простому мужику, но когда она попыталась распускать руки, выведенный из терпения Тютчев ударом кулака сбил ее с ног. После этого любовь Салтычихи к Тютчеву становится еще более крепкой, но Тютчеву такая подруга нравилась мало, и он решил сбежать из Теплого Стана. Салтычиха, предчувствуя бегство любовника, удвоила бдительность. При попытке побега дед Тютчева был схвачен и брошен в холодный сарай, называемый "волчьей погребницей". В этой драматической ситуации на помощь ему пришла одна из дворовых девок, которая открыла "волчью погребницу" и вывела его из владений Салтычихи.
Мы не знаем, как долго продолжался роман Тютчева с Салтыковой, но достоверно известно, что перед Великим постом 1762 года капитан покинул Дарью Николаевну и посватался к ее соседке по имению, девице Пелагее Панютиной.
Дарья Салтыкова, узнав о сопернице, приняла решение извести ее. План ее мести был прост - она замыслила… взорвать московский дом Панютиный, который находился за Пречистенскими воротами, у Земляного города. 12 и 13 февраля 1762 года конюх Салтыковой Алексей Савельев купил по ее поручению в главной конторе артиллерии и фортификации пять фунтов пороху, перемешал его с серой и завернул в пеньку. Это самодельное взрывное устройство надлежало "подоткнуть под застреху дома" другому конюху, Роману Иванову, после чего дом следовало поджечь, "чтобы оный капитан Тютчев и с тою невестою в том доме сгорели". Однако крепостной конюх отказался освоить смежную профессию террориста и был за это жестоко наказан. Снедаемая жаждой мести помещица дала Роману Иванову шанс исправиться. На следующую ночь она вновь отправила его к дому Панютиных, на сей раз вместе с крепостным конюхом Сергеем Леонтьевым. Однако когда выпоротый накануне Иванов намеревался выполнить преступный приказ и уже собирался поджечь пороховой состав, Леонтьев его отговорил. Холопы вернулись к барыне, заявив, "что сделать того никак невозможно", - и были жестоко биты батогами.
Но и поле этой неудачи Салтыкова не отказалась от мести, лишь внесла некоторые коррективы в свои планы.
Она узнала, что Панютина и Тютчев отправляются в Брянский уезд. Их путь лежал по Большой Калужской дороге, мимо имений Салтыковой. За Теплым Станом была устроена засада: жениха и невесту поджидали дворовые Салтычихи, вооруженные ружьями и дубинами. Добрые люди предупредили капитана о грозящей опасности. Он не стал полагаться на судьбу и решил искать защиты у властей. Была подана челобитная в судный приказ и испрошен для обеспечения безопасности конвой "на четырех санях, с дубьем". Это было ранней весной, а уже в начале лета два крепостных Салтыковой бежали в Петербург, где ухитрились сразу же после дворцового переворота подать челобитную в собственные руки Екатерины II. Началось следствие, продолжавшееся 6 лет. Юстиц-коллегия, рассмотрев дело, признала Дарью Салтыкову виновной в "законопреступных страстях ее" и убийстве 38 человек. Убийство еще 37 человек обоего пола и "блудное ее, Салтыковой, житие с капитаном Николаем Тютчевым" следствием доказаны не были.
Капитан Тютчев в апреле 1762 года стал мужем Пелагеи Денисовны Панютиной. Был он человек небогатый: ему лично принадлежали всего 160 крепостных душ, к тому же разбросанный в шести селах трех различных уездов Ярославской и Тульской губерний. Его жена Пелагея в качестве приданного получила 20 душ крепостных и родительский дом в селе Овстуге Брянского уезда Орловской губернии. Молодожены поселились в Овстуге и деятельно занялись хозяйством. Карьера Николая Андреевича не удалась. Он дослужился лишь до чина секунд-майора, но его хозяйственные успехи с лихвой компенсировали служебные неудачи. Тютчев и его жена постоянно покупали землю и крестьян и успешно вели судебные тяжбы с соседями по поводу спорных участков земли. Следует подчеркнуть, что до нас не дошли свидетельства ни о незаурядных агрономических достижениях деда поэта, ни о его интенсивных торговых оборотах или рискованных спекуляциях. Зато хорошо сохранились купчие на новые земельные владения, причем среди благоприобретенных Тютчевыми имений значатся и хорошо нам знакомое подмосковное село Троицкое с деревней Верхний Теплый Стан.
Спустя четверть века Тютчевы стали людьми весьма состоятельными и владели 2717 крепостными душами, причем на имя Николая Андреевича была куплена 1641 душа, а Пелагея Денисовна приобрела 1074 души. В Овстуге был построен большой господский дом и разбил регулярный парк с прудами.
Один из наиболее известных биографов поэта - В.В. Кожинов, ссылаясь на предание овстугских крестьян, написал, что дед Федора Ивановича "позволял себе дикие выходки. Он рядился в атамана разбойников и с ватагой своих также ряженых дворовых грабил купцов на проходившей близ Овстуга большой торговой дороге…". Другой современный биограф - Чагин Г.В. оспорил это утверждение и счел нелепым само предание: "В таком случае недалеко до утверждения, что все состояние, нажитое дедом поэта, пахло награбленными деньгами…". Однако, религиозным благочестием секунд-майор Тютчев не отличался, однако построил в Овстуге не только господский дом, но и каменную Успенскую церковь (1776 г.), в которую впоследствии делал богатые вклады и не жалел средств на ее украшение. Ему, вероятно, было за что вымаливать прощение у Господа.