Быль

В начале семидесятых годов служил сторожем в парке-музее имени А. К. Толстого Никандр Алексеевич Дорошенко. Был он «отставным солдатом», как себя называл. Жил где-то наМамоновом Поле в какой-то развалюхе. Старуха его давно померла, детей не было, родных тоже. Вот и стал парк вторым его домом.

Хотел Алексеевич собачонку какую приблудную приютить, чтоб караулить помогала, да начальство вышестоящее не дозволило: не дай Бог кого покусает! Ну а на кота запрета не было. Вот так и появился в парке кот Василий.

Никандр Алексеевич старился, а кот Василий, хотя ему и было уже более десяти лет, на пенсию не собирался. Однажды Дорошенко принес заявление:

«Видеть я стал плоховато, видно, пора на покой. К восьмидесяти годы подбираются, какой из меня теперь сторож?»

Пожалел я, что Алексеевич покидает нас, но делать нечего: подписал ему заявление, отдал. А он что-то медлит, не уходит из кабинета. А потом говорит: «Можно я Ваську с собой возьму?» «Конечно, — отвечаю. — Сам же его сыном назвал, Василием Никандровичем, так о чем может быть речь? Забирай!» А у самого что-то в душе шевельнулось, грустинка какая-то набежала.

Алексеевич снова с ноги на ногу переминается, не уходит. «Что еще? — спрашиваю. — Расчет и премию завтра получишь, все как положено!» «Да нет, — говорит старик. — У меня к вам просьба: не могли бы вы стих написать про Ваську? Чтобы память была».

Честно скажу, такой просьбе я удивился, но отказать ему не смог.

«Василь Никандрович,

Как чувствуется вам?

Как вам живётся.

Как вам можется?

Дают ли вам,

Как прежде, по утрам

Попить, поесть?

А годики-то множатся!

Сколь вам их набежало?

Десять есть?

Пора на пенсию

С такими-то годами!

Но мы считаем

за большую честь,

Что вы живёте, что вы есть,

Что вы, как прежде,

Неразлучны с нами!» —

Василь Никандрович прослушал мою речь,

разлегшись на полу у батареи.

То место заменяло ему печь,

он брюхо тут исправно греет.

Он с полным правом в учреждении живёт:

Василь Никандрович —

почётный кот.

На следующий день мы в торжественной обстановке распрощались со стариком, выдав ему по тем временам хорошую премию: шестьдесят рублей. Он завернул Ваську в мешковину, распрощался с нами и ушел. Каково же было моё удивление, когда дня через три, придя на работу, я увидел Василия Никандровича мирно спящим на своем любимом месте, под батареей. А баба Дуся, новый сторож, заботливо несла ему из кафе в консервной баночке какую-то снедь.

Через неделю-другую заглянул к нам Никандр Алексеевич и посетовал: «Сбежал Васька. В первую ночь и сбежал. Видать, не по нраву пришлась моя хибара. Пусть живёт при парке...»

И старик махнул рукой.