Интересные загадки предлагает нам порой родной, казалось бы, вдоль и поперек понятный язык. А отгадку найти оказывается возможным, только задумавшись о некоторых его свойствах, хорошенько покопавшись в его «кладовых».
Поистине – язык связывает нас с жизнью (нет более верного способа познать мир, нет и лучшего пути выразить себя), но одновременно язык и разделяет человека с миром («Мысль изреченная есть ложь»). Можно было бы даже прийти к выводу, что человек в рабской зависимости от языка, но ведь и язык зависит от нас: именно мы, говорящие, заставляем его меняться. Приспосабливаться к нашим нуждам.
Известно немало параметров наших с языком взаимозависимостей. Например, временнАя: заговори с нами сегодня россиянин современник Петра I, хоть и странным покажется нам многое в его речах, но в целом поймем. А вот письма Ивана Грозного к Курбскому без специальной подготовки прочесть уже нелегко. Есть и «этнически-географическая» зависимость: стоит нам из Москвы приехать в Сибирь, как сразу слышим «несвои» интонации, встречаются и непонятные слова. Ухо сибиряка, в свою очередь, сразу выделит жителя Средней России.
Несет в себе язык, подобно геологическим пластам Земли или волнам океана, следы былых цивилизаций, разных уровней интеллекта говорящих, и мы не всегда осознаем, что возрождаем давно ушедшие верования, когда, например, опасаясь чего-то, произносим: «Чур меня!», или когда ребенок, включаясь в игру, кричит: «Чур, я первый!» (по одной из версий это слово считают названием древнего мифологического существа, сравним: чур – щур – пращур).
Вот так же и загадки, о которых упомянуто вначале, возникают от наших с языком взаимозависимостей. Можно даже закономерность вывести: если в подходе к слову мы на минуту забываем о вечном единстве противоположностей «мысль – язык», то сразу, выражаясь на сегодняшний манер, – «нестыковочка»…
Похоже, именно такая нестыковочка существует много лет между нашим пониманием популярного рассказа Н. Лескова «Левша» и тем смыслом, которым зарядил его автор.
Хоть все мы с детства наслышаны о главном персонаже этого рассказа, тульском искуснике – кузнице, подковавшем микроскопически крохотную блоху, которую ранее англичане подарили императору (считается, что Лесков опирался на старую русскую пословицу: «Туляки блоху на цепь приковали, туляки блоху подковали»); хоть не раз многим из нас приходилось и ссылаться на этого мастера как на символ совершенства национального нашего ремесла, вряд ли вразумительно ответим на вопрос: почему же работа такая тонкая, а мастер-то – левша?..
Долго пытались и литературоведы объяснить друг другу, на что хотел такой странностью, можно сказать, недостатком, намекнуть писатель?
Высказывались разные предположения. Одни исследователи творчества обвиняли автора в национализме («Ишь, как он хочет доказать, что русские ловчее англичан!»), другие, напротив, ругали Лескова за мрачность представленной им русской жизни. Что касается вопроса – почему левша, сошлись в основном на том, что писатель доказал: раз уж леворукий на Руси достичь может такого мастерства, что уж говорить о возможностях праворуких, т.е. правых, правильных людей!
Да, как ни странно, правый, правильный, правда, правота и даже правительство – все эти слова и стоящие за ними понятия связаны для русского человека с той самой правой рукой: в нашем языковом сознании лишь правая рука имеет право считаться правильной. Левая же рука никогда не воспринималась просто как одна из двух, не воспринималась просто как другая. Еще задолго до принятия христианства существовало на Руси слово «левый» и сводилось оно к индоевропейскому с первичным значением «изогнутый», «делающий изгиб», в просторечии – косой, кривой, кособокий. (Вспомним, кстати, что лесковский герой не просто левша, а «косой левша», и это не случайно!)
Не только у русских, но и у других славянских народов слово левый исстари было синонимом неверного, непрямого, изнаночного. Некрасиво двигающегося человека называли левобоким, обратную сторону изделия – левой, да и сегодня можно услышать «пошел налево», «левые заработки».
Множество пословиц и поговорок закрепляет в нашем сознании разделение правого и неправого: «Ходи право, гляди браво», «Право ходить – душой не кривить». Правые деньги – это честно заработанные, правый человек – живущий правильно, праведно. А в то же время: «Левой ногой с постели ступил» (встал в плохом настроении). Для русского правильно не только правое, но и то, что правильным делается – исправляется…
Минуточку… А как же Левша? Вспомним: ведь он вовсе не исправил блоху. У англичан она танцевала, а подкованная Левшой «встала как вкопанная». Противоположность правое-левое работает у Лескова на то, чтобы обнаружить для нас основную мысль: русские мастера, проявив сверхъестественное искусство в работе над вещью, вещь эту испортили. И испортили из-за своей леворукости, неправости, неправедности, в данном случае имеются в виду необразованность, дилетантизм. «…если б вы из арифметики хоть четыре правила сложения знали…, – довольно мягко упрекают умельца воспитанные англичане, – тогда бы вы смогли сообразить, что в каждой машине расчет силы есть, а то вот хоша вы очень в руках искусны, а не сообразили, что такая малая машинка … подковок нести не может…»
Известный литературовед А.М. Панченко заметил как-то, что деяния Левши очень напоминают некоторые наши, на первый, поверхностный взгляд, героические деяния. Наш Беломорканал, по которому не ходят, кроме прогулочных, корабли. Или БАМ, которому так пока и не суждено оправдать материальные и человеческие затраты. Из самых сегодняшних узнаваний, добавим: напоминают деяния Левши загубленное нами Аральское море, сотни затопленных Матёр, тысячи гектаров омертвленной Голодной степи, никому не нужной мелиорации…
Да что далеко ходить: вся история борьбы защитников Брянского Леса – рукопашная с нашими собственными левшами, поднимающими крик: «Не нужны заповедники! Хотите отлучить от леса народ?! Лишить народ его достояния?!» (об этом, в частности, рассказал писатель А.Т. Нестик в недавно опубликованной прекрасной книге «Здравствуй, Брянский Лес!»)…
Продолжая думать в этом направлении, спросим себя: а не предсказал ли Н.А. Лесков так захлестнувшее Россию в ХХ веке и – на горе нам – и сегодня празднующее дилетантство? Не Левша ли подсказывал ученым, как поэкономичнее сделать атомный реактор? Не стала ли именно масса дилетантизма критической в тот самый день на Чернобыльской станции?..
В слове правительство, конечно, тот же корень, что и в правый. Хочется спросить: всегда ли он соседствует с профессионализмом?..
С. Гехтляр
