На одном из научных почвоведческих чтений обратил на себя в молодой ученый из Брянской академии Г. Чекин. В его точных вопросах к докладчику ощущалось предмета не понаслышке. Обсуждались между тем сложнейшие, скрытно идущие процессы перераспределения радиоактивности в лесах юго-запада области. Оказалось, он - болотовед, а отлично защищенная им кандидатская диссертация была посвящена поведению радиоцезия в болотных экосистемах. Сейчас работает над докторской.

- А давайте, - предложил тогда председатель областного отделения Докучаевского общества почвоведов доктор сельхознаук Г. Воробьев, - попросим Геннадия Владимировича рассказать на очередных чтениях о том, что происходит у нас на юго-западе в болотных почвах.

Согласился с готовностью. Прикидываю: когда взорвался реактор, нынешнему исследователю чудовищных последствий не было и десяти. Болота вообще, как наименее доступные, издревле казались человеку полными темных тайн. Но после взрыва и о них, увы, уже нельзя сказать, что остаются девственными: рукотворная экологическая катастрофа грубо вторглась в таинственную жизнь и самых непроходимых топей.

О лесах юго-запада с растущей тревогой приходится говорить, как о дозревающем втором Чернобыле. Перед началом, доклада молодого исследователя успеваю перемолвиться с его наставником профессором сельхозакадемии Е. Просянниковым: а не превратятся ли и торфяные болота в Чернобыль - в третий - в случае их высыхания? Не секрет же, что они с самого начала стали своеобразным депо для радионуклидов.

- Да, накапливают. Но не только, - интригующе отвечал Евгений Владимирович. - Думаю, после выступления вам многое станет ясно из того, что же там происходит на самом деле.

Как все молодые-современные, Геннадий Чекин не "всходил на трибуну", а удобно расположился за компьютером и внимание слушателей переключил на большой экран. Словно бы со стороны он комментировал снимки, диаграммы, графики и пестрящие цифрами таблицы. И лишь в стремлении одушевить все это несколько раз отозвался о болотных ландшафтах как о необычайно прекрасных, о том, что, не будь их, не было бы и жизни, какой мы ее знаем. И даже эпиграфом к докладу вывел во весь экран столь же восторженное высказывание о них болотоведа-классика.

Но, конечно, ни позиция "комментатора сбоку", ни обожание им объекта исследования, ни жизнерадостность лиц на одном из снимков молодых исследователей в лесном болоте не могли отвлечь слушателей от мысли о небезопасности работы с такими ландшафтами. Речь-то шла о довольно серьезных плотностях радиационного загрязнения всех трех сравниваемых болот, поименованных "ключевыми почвенными участками". Уже одни адреса их красноречивы: Гол-ное Топилово под Старым Вышковом в Но-возыбковском районе, лесное болото у села Веприна - в Клинцовском, урочище "Красногорская лесная дача".

- А мы по-быстрому действовали, - успокоил Геннадий Владимирович. - И потом: опаснее же внутреннее облучение - от пищи, от пыли, а там пыли нет... "Непыльная" работа состояла в том, чтобы на каждом "ключевом участке" взять под многолетнее наблюдение по несколько "опорных площадок", а на них заложить разрезы почвенного покрова с отбором живой и мертвой болотной плоти через каждую пару сантиметров до глубины с нулевой радиацией. И так - в 1990-м, 92-м, 99-м и в 2005 годах. В тех пробах затем анализировали ботанический, физический и химический составы, измеряли радиоактивность, под микроскопом изучали состояние растительных остатков.

И вот теперь, в самый канун 20-летия непрекращающейся катастрофы, перед участниками Шестнадцатых почвоведческих чтений в Брянской областной научной библиотеке развернулась картина процессов, протекающих едва ли не еще более затаенно, чем в доступных экосистемах лесных. А главное - чрезвычайно многозначительных для будущего радиозагрязненных территорий. И по-своему - величественных.

Все три болота - достаточно характерные для юго-западных ландшафтов. Так называемые переходные. То есть не совсем уж бедные на минеральное питание, как верховые, но и не богатые, как низинные. И все три образовались с участием сфагнового ха, которым обычно и завершается заболачивание местности окончательно - что на-ывается, "под ключ". Широко известно это зойство сфагнума - двадцатикратно напи-зться влагой, запереть в себе и не отпу-кать. Брянщину в Первую мировую даже благали своеобразной данью поставок фронту "белого мха" - он вполне заменял быстро ставшую дефицитной гигроскопическую вату при перевязках ран. И даже оказывал заживляющее действие, поскольку, будучи ядом для бактерий, бактерицидом, препятствовал нагноению. Оба эти свойства издревле использовались при конопатке срубов деревенских изб и церквей, отчего и стояли иные века. Ну а в болоте сфагновые мхи образуют торф, медленно разлагающийся сам и способный, случалось, тысячелетия сохранять тела увязших в топине... Чудесен и способ роста этого, по толкованию Даля, пресмыкающегося растения. Корней нет. Снизу отмирает, сверху прирастает. Не пресмыкающееся, а вечная свеча жизни! Измерял ли кто ее за время горения? Может, это самое высокое растение, если считать от начала - от проростка упавшей микроскопической споры.

Докладчик вывел на экран фотографию "прошлого тела" сфагнума под микроскопом: не истлевшие и не сгнившие резервуары клеток готовы, как живые, наполниться влагой. Самый верхний слой болотной почвы, прозванный очесом, вообще весь из не-разложившихся стебельков. В Голном Топи-лове он самый толстый. Эти удивительные свойства мха очень важны для понимания происходящего в чернобыльской зоне. Но исследователей заинтересовало еще одно: способность торфяных почв адсорбировать (притягивать своей поверхностью) растворенные в болотной воде вещества. Понятно, чем больше поверхность, тем выше эта способность. Человек научился для исключительных случаев разворачивать даже один лишь грамм искусственного сорбента в тысячу квадратных метров. Только стоит это недешево. Тут же, в болоте, сама природа непрерывно создает материал с естественной достаточно высокой поглощающей способностью: один грамм торфяной почвы предоставляет химическим веществам для мягкой посадки площадь в сорок - сто пятьдесят квадратных метров. А в числе тех веществ - и радиоцезий.

Но - как сели, так и взлетели: рано или поздно (при летнем, например, прогреве болота) присевшие вещества вольны вновь пускаться в путь. Если болото бессточное, то единственно - вглубь. Исследователи из сельхозакадемии проследили миграцию радиоцезия в толще почвенного покрова своих болот. Картина во всех трех отличалась разительно. В новозыбковском Голном Топи-лове, например, в самом нижнем горизонте содержание цезия хоть и увеличилось за десять лет более чем в шесть раз, но не превысило и двух процентов общего запаса в почвенном профиле, а вот в красногорском лесном пробралось свыше пятнадцати! Соответственно, в самом верхнем горизонте, в моховом очесе, топиловского болота оставалось еще чуть не восемьдесят процентов всего запаса радиоцезия, а в красногорском - менее восьми. Правда, слой очеса, как помним, в Топилове потолще. Вдвое. Но разница-то остатка десятикратная!

Изучали, сопоставляли все. Это по определению все три болота - переходные, сфагновые. А взять хотя бы видовое разнообразие основной растительности? В Топи-ле это, скорее, однообразие: сфагнум, пушица и пушистая же береза. В вепринском к ним прибавляются сосна и багульник. Ну а в "Красногорской лесной даче" - еще и клюква, брусника, черника, голубика. Как тут удержаться, не побаловать себя ягодкой? "Пробовали!"- признавался Геннадий Владимирович. Пробовать - одно, а "брать ягоду", как это продолжают делать жители ра-диационно-загрязненных территорий? И, сравнивая растительность, делали поправку на работу корней-деревьев и кустарников. В лесоторфяном типе болот они, похоже, подтягивают радиоцезий.

Сопоставляли обводненность, кислотность, минеральность, различия в толщине однотипных торфяных слоев и в характере подстилающих горизонтов (в красногорском он - глеевой, из-за чего перед ним, как перед барьером, и накопились упомянутые пятнадцать процентов, а в нем - нуль).

Обратили внимание и на сам радиоцезий, который в зависимости от условий пребывает в разной пропорции, но одновременно и в водорастворимой, и в химически обменной, и в необменной формах. Оказалось, что в том же, например, топиловском болоте доля его в обменной форме заметно уменьшилась, а в водорастворимой, глубже десяти сантиметров, - вообще сошла на нет. Куда же они деваются? Тут-то и обнаружило себя еще одно, исключительно важное, свойство все тех же сфагновых мхов. Помимо противогнилостного сфагнола они содержат в своих клеточных оболочках еще и не менее специфические вещества - по-лигалактуроны. И вещества эти заслуживают быть названными по имени: их достоинство - в высоких ионообменных свойствах по отношению к той именно группе химических элементов в таблице Менделеева, к которой принадлежит и... цезий! Случайно ль? Невольно подумаешь: сколь предусмотрительна все же Природа в защите живого от самых неожиданных, даже таких противоестественных напастей, как техногенная, атомная, катастрофа...

Сфагновый мох, таким образом, не только осаждает на своей обширной внутренней поверхности радиоцезий, но, вступая со значительной частью его в реакцию, и напрочь, навечно заключает в своем теле. Весь профиль торфяных почв предстает перед нами как система микрогеохимических барьеров, которые не просто задерживают, но со временем и трансформируют радиоцезий в малоподвижные соединения.

Что из всего этого следует? Профессор Е. Просянников, комментируя доложенные результаты, вспомнил, как однажды, еще до Чернобыля, взглянул на Брянщину глазами тогдашнего председателя облисполкома И. Поручикова. Иван Яковлевич делился свежим впечатлением от облета области в пору вешнего половодья: Брянщина, подобно Карелии, вся в голубых глазах озер. Так вот после чернобыльской катастрофы все они и все переполняемые полыми водами болота становятся гигантскими воронками-ловушками. К ним по катенам - по цепочкам ландшафтов со всех сторон - медленно, но верно движутся радионуклиды. В озерах включаются в пищевые цепи их обитателей. А в бедных живностью болотах? Велика заслуга Брянского центра агрохимрадиоло-гии (а перед тем бывший директор центра доктор наук Г. Воробьев рассказал, какими трудами создавались агрохимические барьеры на путях проникновения радионуклидов в сельхозпродукцию), сотрудников сельхозакадемии, института почвоведения, других научных сил в том, что небывалую беду удалось поместить в рамки и сделать управляемой. Настал второй этап: теперь уже почва как живое тело природы сама приступила к окончательному перераспределению рассеянной радиоактивности, к созданию собственных барьеров. И в болотах, как видим, не просто собирается радиоцезий, но и претерпевает изменения, закрепляется до полного распада.

- Надо, - заключил Евгений Владимирович, - обращать внимание людей на то, что болота в зонах загрязнения становятся местами все возрастающей экологической опасности. И следует всячески предостерегать от собирания там ягод и грибов. И опять как не подивиться неслучайности нашего возврата сегодня, пусть и на новом, на научном, уровне, к некоему странному, считавшемуся чистым суеверием, экологическому опыту народа - коренного на земле с грязями топучими, мхами зыбучими.

Сколько же из темной древности дошло до нас поверий: "Не ходи при болоте - черт уши обколотит", "Было бы болото, а черти будут", "В тихом болоте черти водятся"... Но сколько же ритуальных обычаев и отошло, казалось, навсегда в прошлое. Болото почиталось неким чистилищем. В него выбрасывали старые веники, несли мусор после святок - "чтобы не было сорняков в поле"; в болото же выливали и воду, которой смывали грехи с тела покойника. Заговорами - "улетайте на мхи, на болота" - отсылали детские ночные плачи, страхи и хвори. Сегодня тихие болота принимают на себя чудовищную хворь земли и, может, самый незамолимый, поскольку учинен по отношению к земле-матери, грех человеческий.

О ней, печали нашей, радости и надежде, хотя всецело будто бы о болоте, и шла речь на Шестнадцатых почвоведческих чтениях. Ей, хотя с виду болотным экосистемам, была посвящена отделом сельскохозяйственной литературы выставка. А о происхождении самого имени "Земля" поведала в завершение чтений кандидат филологических наук из Брянского госуниверситета Н. Шестакова. Корень имени - общеславянский и уходящий в глубокое прошлое. С глубокой же верой и просили: "Мать сыра земля! Поглоти ты нечистую силу в бездны кипучие, в смолу горючую..."

- Для русского народа, воспитанного на старинных эпических преданиях, - рассказывала Наталья Алексеевна, - земля вовсе не была бездушной. Он наделял ее чувствами и волей. Богатыри, поражающие лютых змеев, в ту минуту, когда им грозит опасность быть затопленными кровью чудовища, обращаются к земле с просьбой: "Ой ты еси мать сыра земля! Расступися на четыре стороны и пожри кровь змеиную". И она расступается и поглощает в себя потоки той крови...