Многие мои ровесники, юность которых пришлась на 70-е годы 20 века, любят повторять, что они жили в брежневскую эпоху, во времена застоя. Я же, живший одновременно с ними, говорю иначе: «Я жил в эпоху Александра Твардовского!»
Удивительно, но факт: каждый день на входе в здание Смоленского педуниверситета, где на литературном факультете проходила моя учёба в далёкие 70-е годы 20 века, я встречался с ним…Правда, уже не с живым поэтом, а с мемориальной доской А. Твардовскому, который также учился здесь, в этом же ВУЗе, только в 30-е годы того же столетия. Нас разделила разница ровно в 40 лет, он поступил сюда на учёбу в 1932-ом, я в 1972 году!
В те же студенческие годы, почти ежемесячно, когда я ехал на выходные дни в Брянск и обратно, путь мой лежал через Починковский район Смоленской области, где на хуторе Загорье, рядом с деревней Сельцо, и родился будущий великий русский поэт Александр Трифонович Твардовский, которому 21 июня исполняется 110 лет. Соратники по журналу «Новый мир» между собой называли его просто А.Т. Примем в этой статье данное сокращение и мы.
И ещё одно воспоминание: одним из моих главных и любимых преподавателей на Смоленском филфаке был наш профессор Виктор Ильин – российский литературовед, литературный критик, публицист. Он являлся автором оригинальных исследований о творчестве Александра Твардовского, стоял у истоков Твардовских чтений в Смоленске. Его капитальный труд о жизни и творчестве А.Т. «Не пряча глаз» стоит в ряду лучших произведений, написанных о великом поэте. В частности, профессор В. Ильин говорил: «Своей кипучей творческой деятельностью Твардовский доказал всем своим критикам, и даже самому Максиму Горькому, что они явно дали маху, когда выразили сомнение в его незаурядном поэтическом таланте: «Страна Муравия», «Василий Тёркин», «Дом у дороги», «Тёркин на том свете», «За далью – даль» и «По праву памяти» художественно запечатлели главные пути страны, её трудности и зигзаги. Не без основания при жизни Твардовского признавали классиком, законным наследником Пушкина и Некрасова».
Другой наш знаменитый смоленский литфаковский профессор Вадим Баевский был прекрасно знаком с ближайшим другом юности Твардовского – будущим замечательным литературоведом А.В. Македоновым, который, кстати, тоже был выпускником нашего смоленского пединститута. И тот, и другой из моих вузовских светил многое дали мне в плане познания автора «Василия Тёркина»! Так что смею утверждать, что в сегодняшних знаниях об Александре Трифоновиче мне повезло на учителей!
Когда я думаю об этой личности, мне так и хочется повторить классическую ленинскую цитату: «Какая глыба! Какой матёрый человечище!»
Для меня лично Твардовский, как Ломоносов – в науке: тоже пришёл из провинции, из обычной крестьянской семьи, из простых низов общества, а в итоге достиг самых главных литературных вершин!
А теперь по праву филолога – небольшое лингвистическое отступление: фамилия Твардовский образована от прозвища Твердый, которое восходит к польскому слову «twardy» – «твердый». В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля это слово имеет несколько значений. Во-первых, «упористый по составу, плотности своей, посему твердый», во-вторых, «прочный, надежный», в-третьих, «твердый духом, нравом, стойкий, неунывающий». Соответственно, твердым могли называть человека с подобными чертами характера.
И, действительно, именно таким: твердым духом, упорным и стойким был до конца своих дней наш сегодняшний герой!
Стихи он начал сочинять уже с семи лет. И первый был о разорителях гнезд. Стих пророческий, если знать его жизнь….
А от отца, кузнеца деревенского, унаследовал он голос. Тот кузнецом был редким, имел «свой фасон изделий». Потому в хозяйстве были и две коровы, и две лошади. Аукнутся ему еще эти коровы, когда семью раскулачат в 1930-м. Рос А.Т. тяжко. В конопляных лаптях «шкандыбал» каждый день по 9 километров в школу. В 11 лет прочел «Братьев Карамазовых», в 12 хотел стать священником, а уже в 13 – отчаянным атеистом. Пас скот, косил, плотничал. Но в 14 лет из дому вдруг ушел. Ушел в комсомол, в селькоры. В 15 лет стал секретарем сельсовета, и к нему, мальчишке, шли мужики с жалобами.
Верил наш герой в те далекие годы только себе да Некрасову, поэту, чей портрет носил у груди. Он, ведь, и возглавив «Новый мир», будет встречать любого строкой из Некрасова: «Сходится к хате моей больше и больше народу, ну, расскажи поскорей, что ты слыхал про свободу?»
А еще верил в коммунизм. Пока не столкнулся с теми, кто этот «коммунизм» осуществлял... «Началось все, – вспоминал брат его, – с весны 30-го года. Наше хозяйство было обложено тяжким налогом, таким, что терялся смысл его выплачивать». Через год родное гнездо поэта разорят дотла; родителей, как кулаков, на пять лет вышлют на Урал. Поэт кинется защищать их, добьется приема у секретаря обкома партии. Тот скажет: «В жизни бывают моменты, когда нужно выбирать «между папой и мамой и – революцией»». А для поэта это было – как душу перерубить. Перерубил ли? В анкете, поступая в институт, признается: «Отец – кулак, административно высланный».
В 1932 г. Твардовский поступил в наш общий с ним Смоленский педагогический институт. С этого времени нападки его преследователей становятся особенно яростными. В результате в 1936 году А.Т. оставил Смоленский педагогический институт «по собственному желанию». Дочь поэта В.А. Твардовская так прояснила этот шаг отца: «На решение повлияла прежде всего общая обстановка в Смоленске, где – как и повсюду – шла яростная борьба с «недобитым классовым врагом», и А.Т., в силу уже социального происхождения (по анкете), было уготовано стать жертвой. В тот сложный период А.Т. без конца называли «кулацким подголоском».
В 1936 году Твардовский переезжает в Москву и поступает на третий курс Московского института философии, литературы и истории (МИФЛИ). Тогда же, в 1936, была издана первая его крупная поэма «Страна Муравия» о коллективизации. Первый орден Ленина он получил именно за неё, за которую сначала его едва не арестовали. У него так и будет всю жизнь: либо арест, либо - орден. Потом за «Муравию» получит первую Сталинскую премию. И – небывалый случай! – именно эту поэму, когда учился в ИФЛИ, как классику, введут в обязательный курс обучения. Так что на экзаменах он вполне мог вытянуть билет «про себя». Диплом получит с отличием!
В 1939 г. его призывают в армию, где он провёл шесть лет и прошёл несколько войн – был участником финской войны (1939-40гг.), Великой Отечественной (1941-45 гг.). А.Т. служил в качестве военного корреспондента, писал очерки, стихи.
Именно в 1941 г. поэт начинает работать над знаменитой поэмой «Василий Тёркин», принесшей впоследствии литератору заслуженную популярность. В те же годы он пишет стихотворение «Я убит подо Ржевом», поэму «Дом у дороги», в которых рассказывает об ужасах и жестокости войны.
За «Теркина» ему дадут вторую Сталинскую премию. Сам Сталин, говорят, внес поэму в список, хотя – невиданная по тем временам вещь! – имя вождя в ней не упоминалось!
Но А.Т. больше вдохновят слова Бунина, который напишет литератору Н.Д. Телешову: «Я только что прочитал книгу А.Твардовского («Василий Тёркин») и не могу удержаться – прошу тебя, если ты знаком и встречаешься с ним, передать ему при случае, что я (читатель, как ты знаешь, придирчивый, требовательный) совершенно восхищён его талантом, – это поистине редкая книга: какая свобода, какая точность во всём и какой необыкновенный, народный, солдатский язык – ни сучка, ни задоринки, ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова».
Когда-то М. Горький замечательно сказал о Сергее Есенине, что тот «не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии, для выражения…любви ко всему живому в мире и милосердия, которое – более всего иного – заслужено человеком». Мне кажется, что в полной мере эти слова можно отнести и к А.Т., и в первую очередь, когда речь идёт о «Василии Тёркине»!
Замечательный русский поэт Борис Чичибабин прекрасно сказал об этой поэме:
«Ты в рифмы Теркина оправил,
Как сердце вынул из себя»
В 1946 и 1947 гг. А.Т. дважды получает Государственную премию СССР – за «Василия Теркина» и за поэму «Дом у дороги» – плач о Родине, о послевоенной разрушенной стране…
А в 1953 -1960 годы А.Т. создаёт знаменитую поэму «За далью – даль», где собраны раздумья поэта о движении времени, долге художника, о жизни и смерти. Посмотрим уникальное видео, где отрывок из неё читает сам автор!
…Бесспорно, особое место в судьбе Твардовского занимал журнал «Новый мир». Первый раз он возглавил его в 1950 году. Случилось это благодаря поддержке Александра Фадеева. Тогда созрело решение перевести главного редактора К. Симонова из «Нового мира» в «Литературную газету». Но уступать своё место абы кому Константин Симонов не захотел и подговорил А. Фадеева внести в ЦК ВКП(б) кандидатуру автора «Василия Тёркина».
А.Т. неистово взялся за новую деятельность, стал находить новые талантливые имена, печатать молодых, никому неизвестных, но талантливых авторов, собирался «расчищать литературное поле», но тут заголосили даже не партийные функционеры. Тогда настоящий бунт подняли обиженные «Новым миром» литераторы, занимавшие в иерархии Союза писателей далеко не последние места. Эти литературные вельможи не вылезали из кабинета секретаря ЦК П.Н. Поспелова, умоляя того укротить Твардовского. И в 1954 году А.Т. был отстранён от руководства в связи с острейшими для тех лет публикациями Ф. Абрамова, М. Лифшица, В. Померанцева и М. Щеглова. В итоге в 1954 году ЦК вернул в журнал Симонова…
Второй раз Твардовский был назначен главным редактором «Нового мира» в 1958 году, как и первый раз сменив на этом посту попавшего в опалу Симонова.
В январе 1959-го, уже во второй свой «приход» в журнал, его выберут делегатом XXI съезда, в марте – депутатом Верховного Совета, а в июне 1960-го наградят вторым орденом Ленина. Но вроде бы «прирученный» А.Т. с трибуны съезда заявит, что «солгать, извернуться, притвориться в искусстве так же трудно, как в любви»…
За время своего редактирования «Нового мира» он сумел вывести на новый уровень нашу прозу. На долгие 16 лет журнал станет его главным сражением, где будут разведки боем, осады, засады и атаки с ходу. И здесь из-под крыла его вылетят в свет Виктор Астафьев, Юрий Домбровский, Чингиз Айтматов, Константин Воробьёв, Борис Можаев, Василий Шукшин, Валентин Овечкин, Василь Быков, Фёдор Абрамов, Виктор Некрасов, Владимир Войнович, Алексей Прасолов и многие другие, которые прославились, в первую очередь, благодаря Александру Трифоновичу!
Твардовский поразительно – смело вставал поперек несущейся на него партийно-государственной машины, ломавшей кости и хребты любому. Именно «поперек» и напечатал Солженицына. «Учти, Саша! – сказал ему его заместитель Александр Дементьев. – Нам этого не простят. Журнал мы потеряем. А ты ведь понимаешь, что такое наш журнал? Для всей России?» – «Понимаю, – ответил А.Т. – Но на что мне журнал, если я не смогу напечатать это?»
Можно точно утверждать, что А.Т. был руководителем журнала, который, посреди лицемерия и обмана, был народной совестью. Все 1960-е годы Твардовский, как Атлант, держал на своих плечах нашу литературу.Ценою жизни втащил в литературу Солженицына, твердо его поддерживал. Боролся с засильем секретарской лжелитературы. Боролся против цензуры, которую назвал пережиточным органом нашей литературы. В прессе даже появилась новая мера – «один твард» – мера стойкости журналиста. Известный литературовед Юрий Карякин прекрасно сказал о Твардовском: «Если бы у нас было 10 таких человек – Россия была бы другая...»
Ещё очень многое можно было рассказать о Твардовском: как отказался подписывать письмо, осуждавшее диссидентов Синявского и Даниэля («пусть знают, что хоть кто-то отказался»). Как поехал в психушку выручать «попавшего» туда Жореса Медведева («Если не я, то кто же?»). И как помогал людям: вдове Пастернака, дочери Цветаевой, старому писателю Соколову-Микитову. Всего и не перечесть!
У А.Т. было много наград. За первую – финскую еще войну – получит орден Красной Звезды, за вторую – Великую Отечественную – два Ордена Оте́чественной войны́ 1-й и 2-й степеней. А за третью, «тихую» свою войну ради «Нового мира», будет, напротив, лишен звания Героя Труда. Звезду должны были вручить к 60-летию, за год до смерти. Но как раз тогда его и «вышвырнут из журнала. Секретарь ЦК КПСС Демичев скажет ему: «Мы, конечно, должны были дать вам звание Героя, но вы так себя ведете...» На что он ответит: «А я не знал, что Героя у нас дают за трусость!..»
В те годы им и были написаны следующие замечательные строки:
К обидам горьким собственной персоны
Не призывать участье добрых душ.
Жить, как живёшь, своей страдой бессонной,
Взялся за гуж – не говори: не дюж.
С тропы своей ни в чём не соступая,
Не отступая – быть самим собой.
Так со своей управиться судьбой,
Чтоб в ней себя нашла судьба любая
И чью-то душу отпустила боль.
И, по сути, последний акт писательской драмы был связан с его поэмой «По праву памяти». Она написана в 1963-1969 годах. Первая глава поэмы «Перед отлётом» была впервые опубликована как стихотворение под названием «На сеновале» в журнале «Новый мир» в 1969 году в № 1. Остальные главы были запрещены цензурой к публикации на 18 лет и впервые увидели свет в 1987 году в журналах «Знамя» № 2 и «Новый мир» № 3.
Мучительная и горькая память о жестокой эпохе, об ужасах и преступлениях времен сталинщины, правда о продолжающих и покрывающих ее, полных лжи и показухи брежневских временах - пронизывает последнюю поэму Твардовского. Это по-своему итоговое и в чем-то ключевое произведение для всего его творчества, в том числе и особенно – поэмного. Заключительная глава поэмы «О памяти» целиком посвящена гневному обличению кампании забвения сталинских преступлений, развернувшейся в СССР со второй половины 60-х годов и напоминанию о главной обязанности литературы – говорить правду. Твардовский изобличает фальшивые доводы «молчальников» и делает уничтожающий (и сбывшийся) прогноз для них: «Кто прячет прошлое ревниво, Тот вряд ли с будущим в ладу…».
Забыть, забыть велят безмолвно,
Хотят в забвенье утопить
Живую быль. И чтобы волны
Над ней сомкнулись. Быль – забыть!
….Но это было явной былью
Для тех, чей был оборван век,
Для ставших лагерною пылью,
Как некто некогда изрек.
В первых числах 1969 года запрещённая в Советском Союзе поэма Твардовского «По праву памяти» неожиданно попала на страницы западной прессы. Как могла рукопись этой поэмы уплыть за границу – загадка. Наверняка это устроил кто-то из его ближайшего «новомирского» окружения, естественно, при этом не спросив у поэта согласия. Публикация поэмы «По праву памяти» на Западе произвела на высшее политическое руководство нашей страны эффект взорвавшейся бомбы. Партийное начальство ещё не забыло истории с изданием романа Пастернака «Доктор Живаго». Нового скандала, раздутого на всю Европу, никто наверху не хотел. Поэтому и последовала команда под любым предлогом отстранить Твардовского от всех дел и тихо отправить его на пенсию.
9 февраля 1970 года Твардовский вновь был вынужден сложить с себя обязанности руководителя журнала. По словам Евгения Евтушенко, как «остров правды в мерзлой луже лжи» – так около 20 лет возвышался литературно-художественный журнал «Новый мир» над другими… Как писал впоследствии Александр Солженицын: «Есть много способов убить поэта. Для Твардовского было избрано: отнять его детище, его страсть – его журнал». А тот же Евгений Евтушенко, друживший (несмотря на солидную возрастную разницу) с Твардовским в его последние годы, посвятил ему в 1990 году стихотворение «Главная глубинка», где есть такие правдивые и проникновенные строки:
«И сам Твардовский – гласности предтеча –
Был тоже вроде Теркина в аду...
Твардовский, словно Жуков, став не нужен,
Обезжурнален был, обезоружен...
Он знал одну любовь на свете белом,
И ради так истерзанной земли
Тяжелым телом и тяжелым делом
Пробил пролом, в который мы вошли»
Да! Действительно всем своим творчеством А.Т. пробивал пролом для будущей свободной России!!! Так закончилось то десятилетие – необъявленным делом Твардовского, которое привело к гибели поэта: он умер от инсульта и рака, так же затравленный партийными функционерами и их прихвостнями в литературе, как за десятилетие до него Б. Пастернак.
До обидного мало он прожил – всего 61 год.
Власти до последнего умалчивали, где будет погребен Твардовский: кругом была милиция, специально скрывали, где и как его будут хоронить, боялись демонстраций, протестов – всё это производило ужасное впечатление…
Сотни и тысячи строк других больших и малых поэтов посвящены памяти А.Т., но для меня ближе всех стихи замечательного русского поэта Бориса Чичибабина, которые цитирую с небольшими сокращениями:
Вошло в закон, что на Руси
при жизни нет житья поэтам,
о чем другом, но не об этом
у черта за душу проси.
Но чуть взлетит на волю дух,
нислягут рученьки в черниле,
уж их по-царски хоронили,
за исключеньем первых двух.
Из вьюг, из терний, из оков,
из рук недобрых, мук немалых
народ над миром поднимал их
и бережно, и высоко.
Из лучших лучшие слова
он находил про опочивших,
чтоб у девчонок и мальчишек
сто лет кружилась голова.
Иной венец, иную честь,
Твардовский, сам себе избрал ты,
затем чтоб нам хоть слово правды
по-русски выпало прочесть.
Узнал, сердечный, каковы
плоды, что муза пожинала.
Еще лады, что без журнала.
Другой уйдет без головы.
Ты слег, о чуде не моля,
за все свершенное в ответе…
Прошли годы…Ушли его люди – свидетели трудовых дней А.Т. Вдова, собиратель наследия, составитель хроники жизни и творчества, Мария Илларионовна Твардовская, соратники – критики Алексей Кондратович и Юрий Буртин, литературовед Владимир Лакшин, редактор Анна Берзер... Но их воспоминания об А.Т. остаются всегда с нами!
Что же было главное в Твардовском? Он мог сдвинуть другую судьбу с мертвой точки. Вся его слава, общественное положение, ум нужны ему были для этой миссии. Использовались, как локомотив, сдвигающий паровозы, застывшие безжизненно-мертво на тупиковых путях. Твардовский выводил литературу и творческих людей из тупиков, в которые их загнали История, Время, Обстоятельства. И это ему блестяще удавалось. Правда, ценой, укорачивающей собственную жизнь. Он был и жил – в силу безмерной широты и доброты своей истинно русской натуры – для других людей. То же и в творчестве. Это точно подметил Георгий Свиридов: «Твардовский А.Т. Полное (стопроцентное) отсутствие авторского эгоизма. Растворение себя в народной стихии без остатка. Это достойно лучших мыслей и лучших страниц Л. Толстого. Редчайшее качество».
«Это лучший поэт нашего времени», – писал о Твардовском Константин Симонов. И, конечно, как в нашей Брянской области чтут память своих земляков Ф.Тютчева и А.К. Толстого, так и в соседней Смоленщине – родине А.Т., ежегодно проводят мероприятия, посвященные жизни и творчеству великого земляка!
Среди них: ежегодные «Твардовские чтения», которые проводятся с 2005 года. 21 июня на хуторе Загорье пройдет летний литературный праздник, посвященный 110-ой годовщине со дня рождения А.Т. Твардовского. Каждый год Администрацией Смоленской области вручается литературная премия имени А.Т. Твардовского. 10 лет назад была выпущена памятная медаль «Столетие А.Т.Твардовского», одним из первых её получил мой смоленский учитель – профессор Смоленского университета Вадим Соломонович Баевский!
…Я считаю, что, если бы наш юбиляр написал всего три произведения: большую поэму «Василий Тёркин», трагическое стихотворение «Я убит под Ржевом» и совсем небольшое стихотворение (всего из шести строк) «Я знаю: никакой моей вины..» – ему положено было бы поставить три памятника!
Так пусть же одним из этих моих видеопамятников будет сюжет, снятый мной ровно год назад, в июне 2019, в Смоленске, у памятника А.Т. Твардовскому и Василию Тёркину, в центре города, на площади Победы. Здесь, как дань памяти А.Т., я прочитал отрывок из поэмы «Василий Теркин».
Да, совершенно прав был замечательный русский поэт Борис Чичибабин, прекрасно сказавший об этой поэме:
«Ты в рифмы Теркина оправил,
как сердце вынул из себя»
А теперь наш второй видео - памятник А.Т.:
….Одним из самых трагических стихотворений о правде войны – является «Я был убит под Ржевом…». Оно было написано в 1946 году. В нём обычному солдату хочется знать, не напрасной ли была та жертва, которую он принес во имя Победы. Для него даже на том свете отрадно было бы осознавать, что «мы за Родину пали, но она – спасена». В этих строчках заключена настолько огромная сила духа, что не вызывает сомнений последующее утверждение автора «те, что живы, что пали – были мы наравне», Твардовский словно бы стирает грань между живыми и мертвыми, доказывая тем самым, что и после гибели наши солдаты продолжали защищать свою землю!
А сейчас послушаем эти стихи, положенные на музыку.
Ну, а нашим памятником прекрасным строкам «Я знаю: никакой моей вины..» будет видео, на котором это стихотворение читает моя внучка – 4-х летняя Вера Лиознова!
Когда-то известный писатель Фёдор Абрамов по поводу Александра Твардовского заметил: «Собиратель литературы. Высочайший. Авторитетнейший судья. Властитель поколения». Какие же точные это слова!!
Итак, с днем рождения вас, Александр Трифонович!
Вы, действительно, человек – ЭПОХА!
И сегодня я горд тем, что жил в эпоху Александра Твардовского!