И вот настал этот день! Наконец-то все было оговорено и четко спланировано. Женька на велосипеде проезжает чуть дальше и прячется за обгорелым тополем. Дениска тем временем подкрадывается сзади к индюку и, пользуясь эффектом внезапности, отрывает у него «соплю», ну а дальше дело за малым, он бежит к велосипеду, запрыгивает на багажник, и все. Вот на такое опасное предприятие отважились друзья Дениска и Женька после школьной практики, но начнём по порядку.

Пролетали последние недельки летних каникул. В школе все уже было готово к новому учебному году. Выкрашенные полы и парты, отремонтированные стулья, побеленные потолки. Всюду пахло свежей краской, и, казалось, сами знания так и носились в воздухе, стоит только остановиться и присесть за парту, как они, точно осы, накинутся, проникнут в самые потаенные уголки и начнут впиваться в тебя острыми жалами, и все это под молчаливое согласие ученых и литераторов, строго глядящих с черно-белых плакатов. Вот эти самые плакаты ребятам и сказали развешивать.

Женька нашёл не успевшую застыть синюю каплю краски и отпечатал в ней свой палец. А Дениска стоял и, закрыв глаза, вдыхал запах нового учебного года. Ему казалось, что вот-вот прозвенит звонок и класс мигом наполнится шумной оравой ребят.

— Видал, сколько розеток?

— А для чего они? — спросил Дениска.

— Ты что! Это же физика, тут такие опыты ставят, мама не горюй.

— Вот бы у нас поскорее физика началась.

— Не спеши, брат сказал, вешаться будем от этой физики с химией...

«Физика, химия, алгебра, неужели я все это буду изучать и получать за это пятерки? Нет, пятёрок мне точно не видать, все это слишком сложно...» — заключил про себя Дениска.

Дальше они развешивали плакаты в кабинете биологии, рассматривая засушенных насекомых, пиявок и каких-то длинных червей в формалине. Ребята даже добрались до макета скелета человека, но их прогнали из кабинета лаборанта, параллельно дав новое задание — набрать ведра воды в котельной!

— Кто последний — тот Цыпочкин индюк! — весело крикнул Женька.

— Погнали!

Ребята кубарем слетели с чугунной лестницы и, громко хлопнув деревянными дверьми, побежали за школу, к старой котельной с высокой красной трубой.

— Смотри, — тяжело дышал Женька.

Тыльная сторона школы вся была изранена снарядами и осколками. Дениска и раньше видел эти страшные следы, правда, никогда не задавался вопросом, откуда они здесь появились.

— Это все фашисты, гады, — прошипел Женька.

— Какие фашисты?

— Немецкие, какие.

— Да этой школы еще не было, когда были фашисты.

— Была-была, — просипел старый, как эта школа, завхоз. — Этой школе, воробьи, двести пятьдесят лет! Она не то что фашистов, она царя видела.

— Царя! — не сдержался Дениска.

— Царя! она ведь раньше духовной семинарией была, вот и церковь рядышком, — завхоз ткнул пальцем в сторону разрушенного храма.

— Так это ее так фашисты обстреливали? — приложил козырьком ладошку Дениска.

— Да, они со стороны хутора перли, а тут много раненых было, госпиталь как-никак, а когда наши отступали, их тут бросили, так они, бедняги, до последнего тут бились, немцев держали, — вон, вишь, как лупили-то по ним, — он показал желтыми пальцами с сигаретой на стену.

— Жесть…

— Жесть! Тут, когда газ проводили, столько в траншее костей нашли, — он снова глубоко затянулся, — ладно, воробьи, кыш отсюда!

— Нам за водой!

— Да! — подтвердил Дениска.

— Ааа, — понимающе протянул завхоз и добавил, — тогда набирайте, а то мне уходить надо.

Набрав воды и развесив плакаты во всех кабинетах, они ещё немного помогли в библиотеке и с чувством выполненного долга собрались домой, получив аж по три палочки в графике учета.

— А ты знал, что Цыпочка ведьма?

— Ой, да ну! — отмахнулся Женька, — давай лучше на рамку прыгай.

— А чего ты не веришь?

— Всех ведьм давным-давно посжигали на кострах!

— А эта осталась, — не сдавался Дениска, — у неё даже индюк заколдованный!

— Какой? — прыснул со смеху Женька.

— Заколдованный, — мигом надул губы Дениска, — вот оторвём соплю, увидишь.

— Прыгай давай!

Дениска кое-как запрыгнул на рамку и они, виляя, чуть было не упав несколько раз, наконец, поехали.

Они неслись на новеньком синем велосипеде «Аист» по длинной, словно бесконечной, аллее с тихо шелестящей зеленой листвой где-то там, высоко-высоко над головой.

— А ты знаешь, — пыхтя, начал Женька, что на месте подбитых танков потом вырастают кусты.

— Да ну!

— Отвечаю!

Дениска смотрел на зеленые заросли кустов вокруг — сколько же тут танков!

— А ты думал! Тут бои были, мама не горюй.

— И что, прямо везде, где кусты, там подбитые танки?

— Конешн! — деловито сопел Женька.

— Вот бы раскопать тут все!

— Раскопаем!

— Смотри! — вскрикнул Дениска.

— Что?

— Да тормози ты! — брыкался Дениска и наконец, спрыгнув с рамки, побежал назад.

— Вот это да! — склонился над гусеницей Женька. — Как ты вообще ее заметил?!

— Да ты чуть по ней колесом не проехал.

Разноцветная толстенная гусеница неторопливо ползла по пыльной обочине. Она была такая пушистая, что хотелось ее погладить или прижать к щеке.

— Интересно, а бабочка уже внутри?

— Да нет! — отрезал Женька. — Бабочка — это бабочка, она появится, когда умрет гусеница.

— Выходит, чтоб родиться бабочке, гусенице нужно умереть?

— Конечно!

Дениска задумался.

— Ты хочешь сказать, что бабочка и гусеница — это два разных существа?

— Ну да, а как?

— А я думаю, что это одно и то же, ты же, когда куртку снимаешь, остаешься самим собой, ты — это то, что внутри тебя прячется, независимо от одежды.

— Не знаю, не знаю, — почесал лоб Женька.

— Да точно!

Тут Женька выпрямился и резко наступил на гусеницу.

— Зачем?! — закричал Дениска.

— А ты говорил, что внутри бабочка, а там одни…

Но он не успел договорить — Дениска сбил его с ног, и они покатились в траву. Мальчишки долго боролись, кряхтя и сопя, никто не хотел уступать, но все же Женька начал брать верх. Сначала он выкрутился из-под Дениски, затем забрался на него верхом и, прижав своими коленями его руки, еле дыша, крикнул:

— Ты чего?

— Ничего, — силился выбраться раскрасневшийся Дениска.

— Не пыхти, все равно не победишь! — прошипел Женька.

Дениска ничего не ответил и лишь тяжело сопел.

— Да ладно тебе, я еще лучше найду, я знаю место, там такие гусеницы, закачаешься!

— Зачем ты убил ее?.. — вдруг враз ослабел Дениска.

— Ладно тебе!

— Да пусти ты!

— Драться не будешь?

— Отстань!..

— Ладно, поехали… Женька слез с друга и пошел к велосипеду.

Дальше ехали молча и, лишь подъезжая к дому Цыпочки, оживились.

Ее маленькая покосившаяся избушка стояла особняком. Вокруг были заросли бурьяна, а сам Дом был затянут до самой крыши зелёным вьюном.

— Вон, видишь, ходит жиртрест, — показал Женька на крупного индюка.

— Ага.

— Ну, давай, я тихонько проеду чуть дальше, а ты незаметно подходи к нему сзади.

Дениска медленно шёл по обочине, озираясь по сторонам, а Женька отъехал чуть дальше и остановился метрах в тридцати у тополя. Дениска сглотнул и, спустившись с дороги, спрятался за ракиту. Индюк спокойно копался в траве и не обращал внимания на мальчишку. Дениска вышел из укрытия и, затаив дыхание, начал подкрадываться к индюку. Но тот вдруг резко поднял голову и боком-боком, уставившись крохотным злобным глазом на Дениску, издал гортанный звук — «клук, клук, клук», а затем, вытянув шею и прильнув к земле, расставив при этом крылья, точно истребитель, кинулся на мальчика. Реакция Дениски была молниеносной, он развернулся и, что было сил, рванул к спасительному велосипеду.

— Соплю! Оторви соплю! — кричал Женька, но Дениска его не слышал.

Он бежал, широко раскрыв глаза, и смотрел, как Женька начинает потихоньку ехать вперёд, он хотел кричать, но голос словно оборвался и исчез.

До Женьки оставалось всего-то метров десять, когда он почувствовал удар в спину. От резкого толчка он на секунду потерял равновесие, ноги стали заплетаться, и в итоге, споткнувшись, он упал на землю. Дальше все было так, словно он попал в стиральную машину... Его больно щипали, нещадно били, отчего он, словно юла, катался в траве, пытаясь хоть как-то защититься. Дениска закрывал лицо руками, он и подумать не мог, что индюк может так сильно хлестать крыльями. Женька испугался не меньше и что было сил, не оборачиваясь, принялся крутить педали.

Но вдруг все резко прекратилось, и индюк, больше напоминавший налетевший грозовой фронт, куда-то исчез. Дениска открыл глаза и увидел перед собой Цыпочку. С метлой в руках, она оттузила разгневанную птицу, а затем помогла встать Дениске. Он весь дрожал и не мог вымолвить ни слова.

— Ну, получил? Будешь знать, как к птице приставать, — грозила костлявым пальцем старуха.

Она, как могла, отряхнула Дениса и, взяв за руку, повела домой. Усадив его на деревянную лавку, она быстренько поставила чайник.

— Ну что, живой?

— Д-да, — не сразу ответил Дениска и тут же подскочил, услышав хриплую мелодию старенького лампового радиоприемника «Маяк».

— Тише ты, тише, — улыбнулась Цыпочка, — ну и проучил же тебя Степка, ну и проучил, на всю жизнь запомнишь, — она тихонько засмеялась.

Мелодия «Подмосковные вечера» снова повторилась, а затем с пару секунд радио пронзительно пищало: «Пик, пик, пик, пи-и-ик», — пока, наконец, треща, не разорвалось громким, но приятным голосом: «Говорит Москва! Московское время двенадцать часов!»

— А друг твой хорош, — продолжала старушка, — как жареным запахло, так и след простыл.

— А Ж-женька у-уехал? — заикаясь, спросил Дениска.

— А то! Как ветром сдуло! — она вдруг внимательно посмотрела на мальчика, — а ты чей будешь, уж не Пашкин ли?

— Нет, я Ленин, — ответил Дениска.

— Ленин, — усмехнулась старушка, — Ленин — это хорошо, но бабушка у тебя Паша?

— Да! Паша.

— Ну вот я и смотрю, пыса круглая, прям их порода. Она смотрела на пухлые щеки Дениски, на булавочный вздернутый нос, на пухлые оттопыренные губки.

«Какая ещё пыса», — думал Дениска, а затем спросил:

— А откуда вы мою б-бабушку знаете?

— А как не знать, если я с ней в одном классе училась.

Дениску словно ошпарили, он поверить не мог, что ведьма вообще могла учиться в школе, да ещё и с его бабушкой.

Тут закипел чайник, Цыпочка засуетилась, а Дениска начал озираться по сторонам. Низкий потолок с массивной матицей, словно гнет, нависал над головой, чуть дальше стояла кровать, накрытая каким-то белым кружевным платком, а на стене весела рамка с черно-белыми фотографиями каких-то красивых молодых людей.

Дениска сидел за столом и, поджав ноги, заглядывал за цветастую шторку, где возилась старушка.

— Видал, какая я была? — вынырнула Цыпочка из-за цветастой занавески, увидев, как Дениска разглядывал фотокарточки. — На вот лучше чайкю, — она поставила на стол железную кружку с отколотой зелёной краской на ручке.

Дениска не знал, как отказаться.

— Да не бойся ты! Я не кусаюсь, хоть вы меня и ведьмой кличите.

Дениска опустил глаза.

— А вы не ведьма?

Старушка улыбнулась.

— Нет, не ведьма. Просто одна живу в этих бурьянах, и все.

— А индюк не заколдованный?

— Индюк?! — поперхнулась Цыпочка, — а кто ж его заколдовал?

Дениска не ответил и лишь, потупившись, повёл плечами. Затем, отхлебнув душистого липового чая, он спросил:

— А почему вас называют Цыпочкой?

— Во разошёлся, то слова не вытянешь, а тут на тебе, — всплеснула руками старушка. — Цыпочкой меня люди прозвали, потому что, когда молодая была, в женихах ковырялась, а бабий век — он короток, вот и довыбиралась... вышла за гармониста, вот и осталась одна...

— А где гармонист?

— А кто его знает, двух девок оставил и был таков, прямо как твой дружок.

Тук-тук-тук, кто-то спешно постучал в дверь.

— Кого там ещё принесло?!

— Я Женя, — раздался взволнованный голос за дверкой, — Денис у вас?

— Вернулся, мо-ло-дец! — улыбаясь, протянула Цыпочка и подмигнула Дениске. — Простишь друга-то?

— Ага, — кивнул головой Дениска.

— Правильно!

Шупиков Алексей 13.10.2020