Музыка М. Фрадкина, слова Е. Долматовского
Осень 1941 года. Наши войска, несмотря на ожесточенное сопротивление, отступают под ударами превосходящих сил противника. После многодневных упорных и тяжелых боев врагу удалось захватить.
Фронтовой корреспондент "Комсомольской правды" поэт Евгений Долматовский, числившийся уже в списках погибших и только чудом вырвавшийся из вражеского окружения, пробирался к своим по территории, где уже хозяйничали гитлеровцы.
Вот как сам он описывает обстановку тех дней, рассказывая историю рождения "Песни о Днепре":
"Переправляться через Днепр мне пришлось в сложных обстоятельствах. Я еле дотащился до Канева, чуть не попал здесь в очередную облаву, выбрался кое-как на окраину. Вплавь одолеть реку я никак не мог, да и вода была уже ледяная. Немцы под строгим контролем держали все лодки, но все же мальчишки взялись переправить двух окруженцев на левый берег. Челн у них был дырявый, двигался медленно, а водой наполнялся быстро. Кое-как мы перебрались. На хуторе удалось обогреться, подсушить одежду. Горькие слова "Ой, Днепро, Днепро" жили здесь, у берегов древней реки, в голосах женщин, в коротких и строгих переговорах партизан. Я уже не мог расстаться с этими словами, больше похожими на выдох, на стон. И понес их дальше на восток, к линии фронта..."
Наконец удалось выйти к своим. Поэт отыскал своих товарищей из редакции газеты Юго-Западного фронта "Красная Армия".
"Стояли мы тогда в Воронеже, - вспоминает в книге "Журналисты на войне" один из ее сотрудников. Однажды ночью меня разбудил дежурный боец: какой-то гражданин просит пустить его в редакцию. Спустившись вниз, я увидел человека с бородой, в крестьянской свитке, подпоясанной бечевкой.
- Поэт Долматовский, - представился он. - Вышел из окружения. Прошу свидания с писателями. Они меня знают.
Наши литераторы спали в большом зале, уставленном роялями. В третьем часу ночи я зажег там свет, ввел незнакомца в свитке.
- Кто знает этого человека?
- Женя! - радостно кричит Савва Голованивский. Объятия, поцелуи. Воспоминания длились до рассвета..."Радость радостью, но предстояло явиться к начальству, доложить о прибытии и объяснить свое долгое отсутствие.
Начальник политуправления фронта встретил Долматовского с печальным удивлением, предупредил, что нужно отправляться в Урюпинск, где проходят проверку все, кто оказался в окружении, пришел из вражеского тыла.
- Будете писать объяснение. Это всем вам, окруженцам, положено. Но если вы поэт, скажите обо всем, что с вами было, что пережили и передумали, в песне.
- Это будет песня о Днепре, - ответил Долматовский.
- Не знаю, я песен не пишу. Кстати, вы числитесь погибшим и об этом уже сообщено в Союз писателей и вашей матери. Почта идет долго. Может быть, вам удастся написать такие стихи, из которых будет понятно, что с вами произошло. Через газету дойдет скорее...
Долматовский тут же связался со своей газетой. Заведующий отделом Юрий Жуков, немало удивленный воскрешением корреспондента газеты, попросил не позже двенадцати ночи передать по военному телеграфу стихотворение.
Стихи были написаны в тот же день:
Украина, Украйна, Украина,
Дорогая моя,
Ты разграблена,
Ты украдена,
Не слыхать соловья.
Я увидел тебя распятою
На фашистском штыке,
И прошел равниной покатою,
Как слеза по щеке.
А на следующий их опубликовала "Комсомолка", и поэт вернулся в ряды живых и действующих.
"Стихотворение "Украине моей", - говорил о нем много позднее Евгений Долматовский, - было пробой, поиском песни о Днепре.
И вот он в Урюпинске. Строки стихов о Днепре уже заполнили тетрадку. Но откуда взять музыку? И тут оказалось, что в той же казарме, куда его определили, размещен ансамбль песни и пляски Юго-Западного фронта с собственным композитором Марком Фрадкиным.
Так состоялась первая встреча поэта и композитора, положившая начало их многолетнему и плодотворному творческому содружеству.
Если имя Долматовского к тому времени было уже широко известно по его довоенным стихам и песням, в том числе, успевшим прозвучать во многих фильмах, то Фрадкин только начинал тогда свой путь в песне. С ансамблем прошел он весь тяжелый и горестный путь отступления от Днепра к Дону и Волге, до самого Сталинграда. И потому стоит ли говорить, как взволновала его предложенная поэтом тема для песни.
Вдвоем они бродили по улицам Урюпинска в поисках пианино. Заглядывали в окна хат. Наконец разглядели в одном из них бронзовые подсвечники.
- Разрешите нам поиграть на вашем пианино?
Более странной просьбы в ноябре сорок первого года, наверное, никто не слыхивал. Выяснилось, что дом принадлежал священнику. Хозяин оставил поэта и композитора наедине с инструментом. (Говорят, что теперь это пианино экспонируется в местном краеведческом музее.)
"Мы работали два дня, - вспоминает Евгений Аронович. - Наконец музыка получилась. Подгоняем каждое слово, чтобы пелось. Ночью собирают ансамбль. Песню слушают молча. Приказано к следующему дню разучить ее. Но выполнить приказание не так просто. Хоровая группа - все киевляне - плачет, петь не может
.Первое исполнение назначено все же на утро в кавалерийском манеже. Публика - это тысяча политработников, вышедших из окружения и проходящих проверку. Пропета песня, но аплодисментов нет. Люди молча, медленно встают, и в этой неловкой паузе возникает снова песня. Ансамблю пришлось трижды спеть "Песню о Днепре".
С 25 декабря 1941 года, когда "Песню о Днепре" опубликовала газета Юго-Западного фронта "Красная Армия" она стала необыкновенно популярной. Приехавшие в Воронеж в составе фронтовой бригады композиторы Кабалевский, Белый и Дзержинский захватили ее с собой в Москву. И вскоре она прозвучала по радио на всю страну.
"В конце сентября 1943 года, - вспоминает эти незабываемые дни ветеран Великой Отечественной войны Иван Тимофеевич Багрянцев из Куйбышева, - наша 106-я Забайкальская стрелковая дивизия незаметно для гитлеровцев подошла к Днепру у города Лоева и, замаскировавшись в прибрежном лесу, готовилась к его форсированию. Мы, вездесущие связисты, стали тянуть телефонные линии. Тут-то я и заметил среди замаскированной военной техники старый раскрашенный маскировочной краской автофургон на шасси ЗИС-5 с большим фанерным четырехугольным громкоговорителем. Я еще подумал: а этот зачем сюда прибыл? И ошибся.
В первых числах октября, рано утром, под прикрытием мощной артиллерийской подготовки дивизия стала форсировать Днепр. Как только стихла канонада, над рекой во всю мощь полились слова могучей и раздольной песни:
Ой, Днепро, Днепро, ты широк, могуч,
Над тобой летят журавли.
Песня эта, звучание которой усиливалось водой, сырыми берегами и лесом, гремела так мощно, что ее не могла заглушить никакая канонада. Слышна она была километров за пять-восемь от Днепра. Создавалось впечатление, что поет сам воздух, вода, лес, земля. За успешное форсирование Днепра нашей дивизии было присвоено наименование Днепровская".
Ныне, многие годы спустя после Победы, песня эта, созданная в далеком 1941 году, не забыта, она осталась живой частицей истории и все так же волнует людей.
Нотное приложение
